«Азербайджан являет собой пример многовекторной политики, и она абсолютно логична»

Российское информационно-аналитическое агентство «Вестник Кавказа» опубликовало расширенное интервью с немецким экспертом по Кавказскому региону, политологом берлинского фонда «Наука и политика», профессором Увэ ХАЛЬБАХОМ. Он высказал свои соображения по поводу процессов, протекающих на Южном и Северном Кавказе, оценил реалии, перспективы и возможные риски для региона. Немецкий политолог затронул и энергетическую политику ЕС на Южном Кавказе, а также внешнеполитическую стратегию и некоторые внутриполитические аспекты главного энергетического игрока в регионе — Азербайджана.

— Как бы вы оценили шансы на реализацию проектов Южного газового коридора?

— На эту тему появляется одна новость за другой, и зачастую они бывают противоречивы. В СМИ то появляются сообщения, что проект «Набукко» провалился, то, наоборот, что он на пути к реализации. Конечно, все зависит, в первую очередь, от того, появится ли Транскаспийское соединение. И здесь определенные вопросы остаются открытыми, к примеру правовые вопросы. Так, до сих пор не легализован статус Каспийского моря, а это непосредственно связано с определением национальных зон…

— Насколько известно, Транскаспийский трубопровод планируется провести через зоны, которые бесспорно принадлежат Азербайджану и Туркменистану...

— Да, здесь уже играет роль и фактор экологии. Но, в конце концов, речь идет об экономическом аспекте. Вопрос в том, будет ли труба заполнена газом. Потому что потенциальные поставщики газа — Ирак, Туркменистан — считаются ненадежными кандидатами и здесь еще много нерешенных вопросов. Но говоря о проекте Южного коридора, имеют в виду не только газ и нефть. Речь идет еще и о товарообороте между кавказскими государствами, который многие годы был крайне низок. На протяжении долгого времени товарооборот между Арменией и Грузией был очень невелик. Также было и между Грузией и Азербайджаном, но их торговые контакты в последнее время стали значительно интенсивнее. На повестку дня постоянно выносятся новые идеи и проекты, в том числе и в связи с тем, что в Азербайджане находят новые газовые месторождения. И планка Азербайджана в контексте его сырьевых запасов регулярно поднимается. Пока еще не ясно, как будут развиваться события — в пользу «Южного потока» или же «Набукко». Но отчетливо ясно одно: Европейский союз мобилизовал и приложил много сил для реализации Южного газового коридора и «Набукко». С назначением комиссаром ЕС по энергетике Гюнтера Эттингера связи Евросоюза с Азербайджаном значительно усилились. Но в этом есть, на мой взгляд, и существенный минус, так как ЕС, рассматривая Азербайджан, фокусирует внимание практически только лишь на энергетике. На фоне такого однобокого подхода на задний план отходят такие вопросы, как Нагорный Карабах, а также определенные внутриполитические аспекты.

— По задумке, для решения этих вопросов существует программа «Восточное партнерство».

— Да, безусловно. Но вопрос состоит в том, что именно из программы «Восточного партнерства» применимо на практике к Азербайджану, если мы выйдем за рамки энергетического сотрудничества. Например, пункт о входе Азербайджана в зону свободной торговли с ЕС практически не реализуем до тех пор, пока Азербайджан не станет членом ВТО. К тому же у политической элиты Азербайджана сейчас появилось осознание того, что ЕС не так уж и много может предложить, а, соответственно, не может и требовать. С тех пор как был сдан в эксплуатацию БТД и Азербайджан показал колоссальный экономический рост, ситуация изменилась. Богатый нефтью и газом Баку в последние годы стал еще более уверенным в себе и не хочет кому-либо позволять поучать себя.

— Но при этом Баку старается проводить сбалансированную внешнюю политику, направленную на возможный учет интересов всех региональных игроков. Насколько эта внешнеполитическая линия оправдана?

— Я бы сказал, что сбалансированная внешняя политика для страны, находящейся в постсоветском пространстве (думаю, пора начать думать над новым термином для обозначения этого пространства), абсолютно разумна и оправдана. К примеру, грузинская внешняя политика кажется односторонней, с отчетливым вектором на интеграцию в евроатлантические структуры, что и вызывает соответствующую реакцию России. Поэтому вполне понятно, что Азербайджан, осознавая собственное положение, проводит многовекторную политику — как в сторону России, так и в сторону Запада. Азербайджан, на мой взгляд, являет собой пример многовекторной политики, и она абсолютно логична.

— Но в иранском направлении, судя по многим признакам, эта стратегия часто дает сбой…

— Да, бесспорно. Иран — это проблемный случай, если отвлечься от «не совсем мирных» отношений с Арменией. Но в отношениях с Ираном, я думаю, Баку действует все же очень осторожно и прагматично. Я не замечал, к примеру, чтобы Азербайджан делал ставку на азербайджанцев в Иране. У меня сложилось впечатление, что политика Баку по отношению к Тегерану осторожно-прагматичная.

— Как вы оцениваете исламский фактор в Азербайджане? Можно ли в этом контексте говорить об «исламистской угрозе», исходящей из Ирана?

— В целом, если сравнивать Азербайджан с другими зонами сбивающего с толку исламского возрождения — Северным Кавказом и частями Центральной Азии, то видно, что он на этом фоне является страной с относительно глубоко укоренившимися светскими традициями. И вызовы со стороны присутствующих исламистских сил там не настолько сильны, чтобы говорить об «опасной зоне». Это однозначно проявляется в сравнении с Северным Кавказом, где говорят о создании «исламского эмирата», действуют различные исламистские сети и где власть не всегда адекватно реагирует на эти вызовы, что и привело к критической ситуации. На этом фоне Азербайджан выгодно контрастирует. Но, без сомнения, эти вызовы существуют и в Азербайджане, в котором исповедуются различные формы ислама. При этом Азербайджан положительно выделяется своим религиозным плюрализмом. Там вполне мирно сосуществуют шиитские и суннитские общины, в отличие от других стран, к примеру Пакистана, где между суннитами и шиитами происходят кровавые столкновения. Вопрос в том, чье внешнеполитическое влияние на религиозную ситуацию в стране является более сильным и несет в себе больше угроз. Есть различные источники влияния на ислам в Азербайджане: это арабские салафитские, иранские шиитские — прежде всего в южных районах страны, а также турецкие — нурсистское движение Фатуллаха Гюлена. И я не склонен думать, что основная опасность исходит из Ирана. Я думаю, что в процессах исламского возрождения в постсоветских странах, будь то в России, Таджикистане, Азербайджане или Кыргызстане, наиболее опасными являются те исламские группы, которых здесь называют «салафитскими», а в России «ваххабитскими». Я считаю, что эта опасность относится также и к Азербайджану, несмотря на то, что большинство населения исповедует шиизм и религиозную близость к Ирану. Мне кажется, что исламистская угроза с Северного Кавказа является более опасной для религиозного возрождения в Азербайджане.

Увэ ХАЛЬБАХ

Азербайджанские известия. – 2011. – 22 ноября. – С. 1-2.