Несмотря на жизненный опыт,я остаюсь романтичным и доверчивым человеком.

Октай Миргасымов, кинорежиссер

Народный артист Азербайджана кинорежиссер Октай МИРГАСЫМОВ в представлениях не нуждается. Создатель целого ряда замечательных фильмов, многие из которых удостоены престижных международных наград, он уже обеспечил себе место в ряду мэтров азербайджанского кино. Но в интервью 1news.az он рассказывал не только о своей профессиональной деятельности. Его размышления о жизни и творчестве, думается, вызовут немалый интерес и читателей «Азербайджанских известий».— Говорят, что среди людей, имеющих отношение к кино, театру, очень много тех, кто верит во всякого рода предсказания и приметы. В частности, не раз рассказывалось о чуть ли не «проклятых» фильмах или пьесах, после которых, якобы, с актерами происходили какие-то загадочные и ужасные вещи. Вы с подобными явлениями сталкивались?

— Слава Богу, нет.

— А с хорошими приметами?

— Что такое «хорошая» примета? На бытовом уровне я их вообще не знаю. Но, к примеру, убежден, что если с утра на небе тучи, то есть большая вероятность того, что пойдет дождь.

— То есть вы — реалист.

— Скорее идеалист.

— В чем это выражается?

— Я живу с верой в несбыточное: в более высокую степень позитива по сравнению с тем, что реально. Несмотря на жизненный опыт, я до сих пор остаюсь преувеличенно романтичным, оптимистичным и доверчивым человеком. И никак не могу с этим отношением к жизни и людям расстаться.

— А может, и не надо расставаться. Просто поразила противоречивость: «вера в несбыточное». Если это несбыточное, зачем в него верить? И, наоборот, если верить, то почему не до конца?

— Почему противоречиво? Многие известные люди — писатели, путешественники, историки — верили в несбыточное. Даже пророки верили!

— Хорошо. Тогда конкретизируйте, что вы называете «несбыточным».

— Я верю в счастье. Мало?

— Да. Счастье — это тоже не конкретно. Для кого-то счастье — это просто выпить. Для других — когда ребенок сыт. Для третьих — деньги. Тут все относительно. Что вкладываете в понятие «счастье» вы?

— Ну, я не думаю, что если кто-то выпьет, то будет счастлив. Скорее всего ему просто станет хорошо… на какое-то время. Вообще же счастье — понятие, выдуманное человеком. И вы правы, для каждого оно — свое. Но стремление к счастью — любому — необходимо, чтобы двигаться вперед, не слишком засорять жизнь бессовестными поступками, чтобы не озвереть, не потерять любовь к людям, жизни, друзьям, природе.

— Вы любите природу?

— Очень. Настолько, что не могу передать словами.

— Видимо, отдыхаете вы именно на природе.

— Я не отдыхаю. Ни одного раза в своей жизни я не был в отпуске (то есть формально отпуск оформлялся, конечно, но…).

— Как же вы в таком случае отдыхаете?

— Для меня работа — это и отдых в том числе, потому что это позволяет специфика моей профессии. Ведь лучший отдых, по признанию многих умных людей, это смена впечатлений. Но есть и другой вид отдыха: когда я обслуживаю семью. Отвезти их на дачу, разместить, что-то неисправное починить, съездить за покупками, развести костер, поставить мангал, приготовить шашлык, накормить их, услышать восторженные возгласы довольных домочадцев — вот это для меня замечательный отдых. Но путешествовать я люблю, просто делаю это исключительно по работе. В связи со съемками фильма, который я сейчас, с Божьей помощью, должен закончить, я побывал в сказочном месте — Верхней Сванетии. Мне о нем рассказывал еще мой брат, который в свободное от творчества время увлекался альпинизмом. И я воочию убедился, насколько это фантастическое место.

— Можете рассказать поподробнее о фильме?

— Вообще-то фильм «Умри отмщенным. Письма из прошлого» уже снят и смонтирован, сейчас идет процесс так называемого пост-продакшна: озвучивание, причем сразу на четырех языках, компьютерная графика. В общей сложности работа над фильмом заняла около трех лет. Фильм объединяет Азербайджан, Германию и Грузию территориально. А исторически — наши дни с 1941 годом. Сюжет имеет, на мой взгляд, очень глубокий моральный смысл и затрагивает достаточно трагические события, которые пришлось пережить немецкому населению Азербайджана в те годы. Кроме того, в фильме есть и авантюрно-приключенческие элементы, и глубокая философская идея о единстве Бога. В съемках, кроме азербайджанских, снимались также немецкие и грузинские актеры.

— Октай муаллим, а почему вы решили стать именно режиссером?

— Однозначно ответить не смогу, потому что это невозможно. Это как если вы, выехав на природу и выйдя на прекраснейший луг, вдруг выбрали из всего многообразия великолепных полевых цветов почему-то только ромашки. Выбор в данном случае происходит на каком-то подсознательном уровне. Это — судьба, в которую я как раз верю.

— Так или иначе вы не решили стать, допустим, врачом или вообще ученым, как ваш отец.

— Не решил, но на уровне хобби я уже давно занимаюсь происхождением языков. Мне очень интересны этимология многих слов, история происхождения того или иного диалекта, языка, заимствование из одного языка в другой. Кроме того, я очень люблю животных и неплохо знаю животный мир. Да и держали мы постоянно разных «зверушек» — от кроликов и кошек до собак. Причем кот у меня был уникальный: у него был характер, как у собаки, и он часто сопровождал меня по пути на базар и обратно.

— А если бы не кинорежиссером, кем бы вы могли быть? Я говорю сейчас не о хобби, которых, как выяснилось, у вас много. А об основной профессии.

— А я стал. И очень тем доволен. Дело в том, что кинорежиссер, особенно с таким характером, как у меня, работает обычно с громадными перерывами. А потребность в самовыражении остается. Поэтому я пишу: сценарии, прозу и еще многое, уже в других жанрах. Я — член Союза писателей Азербайджана.

— В других жанрах? Вы имеете в виду поэзию?

— Может быть… Но говорить об этом, простите, не хотелось бы, поскольку это очень личное.

— Вы верующий человек?

— Я рос в атмосфере очень интересного взгляда на вопрос веры. Мой папа, Мир-Асадулла Миргасымов, хирург по профессии, был первым президентом Академии наук Азербайджана. У нас дома есть фотография, на которой отец запечатлен вместе с Самедом Вургуном, Узеиром Гаджибековым, Юсифом Мамедалиeвым и Мустафабеком Топчибашевым и другими первыми действительными членами АН. Их тогда было немного, но все они были настоящие патриоты и, что называется, высокодуховные люди. Один из моих дедов — Мир-Алескер Миргасымов — был известным теологом и преподавал многие дисциплины в медресе, а другой — Искендер бек Ахундов — знатный и авторитетный юрист, входил в состав парламента независимого Азербайджана в 1918-1920 годах. Так вот, ученым мой отец стал, можно сказать, вопреки. Объясню. Дело в том, что дедушка готовил отца к карьере духовного деятеля. Папа оправдывал его надежды на тот момент, будучи очень успешным учеником медресе. Но при этом с раннего детства отца отличал крайне независимый характер, то есть давить на него было категорически нельзя. Поэтому вполне естественно, что решение отца вызвало у тогда еще 13-летнего подростка ответную реакцию. И он в знак протеста стал тайком учиться в русской гимназии. Как ему удавалось совмещать два учебных заведения, не знаю. Но он умудрялся «лавировать» между занятиями, переодеваясь в какой-то лавке и меняя форму семинариста на гимназическую. Оплачивал он свою учебу сам, поскольку уже с того возраста великолепно знал персидский и арабский языки и подрабатывал их преподаванием. Однако все тайное всегда становится явным, и однажды его в городе встретил родной дядя. Конечно, он доложил старшему брату о столь шокирующем «открытии». Гнев дедушки был беспределен: ведь сын предал не только его доверие, но и, можно сказать, веру вообще!.. После традиционного наказания плетьми по пяткам он выгнал отца из дома со словами: «У меня нет больше сына по имени Мир-Асадулла».

— Жестоко.

— Да, но объяснимо. Кстати, должен заметить, что дедушка впоследствии простил моего отца, когда убедился в возвышенности и серьезности его стремления получить светское образование. Однако папа не сдался. Он все же закончил гимназию. Потом поступил на медицинский факультет Новороссийского университета в Одессе. Поначалу его поддерживали меценаты, тогда это было довольно распространено. Но однажды по каким-то причинам субсидии закончились, и отцу пришлось взять академотпуск, в течение которого он целый год плавал на китобойном судне в Охотском море, чтобы заработать на учебу. Он работал судовым лекарем. Спустя год он приехал и доучился.

Однако отец всю жизнь был и оставался глубоко верующим человеком, о чем впоследствии не боялся говорить.

— Говоря о коллегах отца, вы назвали их настоящими патриотами. А что вы сами вкладываете в понятие «патриотизм»?

— Любовь к своей стране, к своему народу. Осознание того, что это — твои дом и семья. Но тут важно отметить, что без параллельного интернационализма патриотизм не может развиваться. В тандеме же они дают потрясающий комплекс: и по содержанию, и по действенности.

— А что вы в таком случае им противопоставляете?

— Некоторые путают понятия интернационализм и космополитизм. Вот второго я не понимаю. Как не понимаю и презираю предательство по отношению к собственному племени. Кстати, в фильме, о котором мы говорили выше, эта тема тоже занимает большое место.

Азербайджанские известия 2012.-8 сентября.- С.-1,2