Спектакль длиною в жизнь

Состоялся показ оперы «Аида» Джузеппе Верди

На сцене Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета состоялся показ оперы «Аида» Джузеппе Верди. Оркестром дирижировал главный дирижер и музыкальный руководитель театра Эйюб Гулиев. Спектакль прошел с ошеломляющим успехом.

Публика в предвкушении предстоящего действа воображала облики тех, кто исполнит главные партии в легендарной опере. Эти размышления приводили их в восторг, ведь для участия в спектакле были приглашены ведущие солисты национального театра Мангейма (Германия) Ираклий Кахидзе и народный артист Авез Абдулла. Рисуя образы героев легендарной оперы, их взорам представал царь древнего Египта в воплощении Али Аскерова, а слух услаждали уникальные оттенки его голоса. Однако…

Вопреки ожиданиям, в этот вечер все сложилось иначе. Весть о скоропостижной кончине ведущего солиста театра, народного артиста Али Аскерова, голос которого словно блуждал в пространстве родного театра, омрачила настроение всех присутствующих.

Главные партии в спектакле исполнили ведущие солисты театра - заслуженные артисты Афаг Аббасова (партия Аиды), Сабина Вахабзаде (партия Амнерис), Акрам Поладов (партия Рамфиса), вокалисты Фатима Джафарзаде (партия Жрицы) и Фахмин Ахмедлы (партия Гонца).

По окончании спектакля нам удалось побеседовать с Ираклием Кахидзе и Авезом Абдуллой.

Авез Абдулла: - Спектакль был омрачен горьким известием о кончине нашего коллеги Али Аскерова. Еще в аэропорту нас настигла новость о том, что в далеко не преклонном возрасте замечательный человек и обладатель необычайной красоты голоса скоропостижно скончался. Сколько лет я гастролирую по миру, но ни разу не встречал такого голоса. К сожалению, у нас любят говорить: «Незаменимых нет», но, считаю, это не правильно. Такого открытого, светлого, доброго человека, как Али Аскеров, невозможно никем заменить… Каждый человек по-своему уникален, и мы должны ценить каждого. Мы посвятили этот спектакль светлой памяти незабвенного баса Али Аскерова.

Несмотря на форс-мажор, дирекция театра успешно справилась с поисками исполнителя партии египетского царя, пригласив прекрасного турецкого баса, солиста Самсунского государственного театра оперы и балета Тунджая Куртоглу, который на высоком уровне вжился в эту роль, - вокально, фактурой, внешним видом. Все мы очень старались и взамен получили потрясающую энергию зала. Зрители аплодировали стоя, а это говорит о многом. Спасибо Джузеппе Верди за то, что мы можем участвовать в таком спектакле.

Ираклий Кахидзе: - Нашей дружбе с Авезом больше шести лет, а коль мы дружны, для нас нет никаких преград. Мне уже приходилось бывать в Баку, но в Оперном театре я выступаю впервые. Творческий комфорт, который обеспечил дирижер Эйюб Гулиев, дорого стоит. Он слушал солистов, делал музыку и переживал вместе с нами, что очень важно. Ведь дирижер - это концертмейстер, держащий в своем распоряжении целый оркестр. У дирижера много музыкантов, он должен сплотить их и превратить в единое целое. Я очень рад, что мы с маэстро пообщались не только музыкально, но и обсудили наши дальнейшие творческие планы.

Эйюбу Гулиеву удалось сделать невозможное. Вот уже 15 лет итальянцы не присуждали Гран-приодного из самых престижных музыкальных состязаний Европы - Международного конкурса дирижеров имени АртуроТосканини, а Эйюб Гулиев взял ее и привез в Азербайджан. Это очень важно отметить, т.к. итальянцы никому просто так эту премию не присуждают, тем более иностранцу.

У нас была лишь одна репетиция, все было блестяще собрано - хор, оркестр, солисты… Спектакль прошел с триумфом, вечер удался. Я очень рад, что мне довелось стоять на одной сцене с такими прекрасными людьми, замечательными музыкантами и радовать публику.

- В противостоянии Амнерис и Аиды, несмотря на колорит характера Амнерис, ее эмоциональные всплески и поведенческие особенности, Аида - главная героиня... Как, по-вашему, сочетаются два этих образа в общей картине произведения?

А.А. - На мой взгляд, главным персонажем оперы является именно Амнерис - дочь египетского царя. Дж.Верди даже хотел назвать эту оперу в ее честь. Потому что с любовью Аиды все ясно, а скрываемое, безответное чувство Амнерис покрыто целым спектром противоречий - ее избранник воспылал любовью к рабыне, что, безусловно, ввергает ее в глубокое отчаяние, приводящее к унижению ее достоинства. Ее внутренние переживания, травмы души - очередное свидетельство гениального пера Верди, который столь мастерски создал клубок, переплетенный нитями необыкновенных судеб. Я очень надеюсь, что зритель все это прочувствовал вместе с нами.

- «Аиду» называют бессмертной трагедией о любви, однако насколько это трагедия, учитывая то, что, по представлению древних египтян, смерти как таковой нет, она является лишь переходом в новую счастливую жизнь, тем более если его сопровождает любовь? Как, по-вашему, должен трактовать оперу зритель?

А.А.: - Конечно, не хотелось бы оказаться на месте героев этой оперы, - пусть по древнеегипетским соображениям они и приобрели путевку в счастливую жизнь. Главное, что должен впитать в себя зритель в данном контексте, - силу любви, которая, увы, порой бывает безответна. Человек должен дать волю своим чувствам, иначе, он иссохнет, как дерево, невольно оказавшееся на берегу отчаяния. И тогда ему придется наблюдать за теми, кто упивается счастьем, всецело погружаясь в глубины исцеляющего чувства любви.

И.К.: - Мы не должны забывать о том, что говорим о Дж.Верди. Я многое узнал о нем, когда посетил его виллу близ Буссето, которой управляет Анджоло Каррара Верди и частично используется как музей, где посетители могут осмотреть комнаты, в которых сохранен интерьер, а также хранятся личные вещи композитора, включая его книги, документы, картины. Там все продумано до мелочей, даже тропинки посыпаны мелким гравием, чтобы, когда кто-то проходил, звуки не мешали композитору. Мне посчастливилось прикоснуться инструмента, на котором он написал все свои гениальные оперы. В этом музее можно узнать столько всего, о чем не узнаешь из книг.

Верди был человеком простым и добродушным. Об этом свидетельствуют большое количество пансионов и различных домов для престарелых музыкантов, а также сведения о том, что каждый, кто приходил к нему за помощью, получал ее. Верди - максималист. Он, когда услышал Вагнера, сделал паузу длиною в 10 лет, а после написал «Отелло» и «Фальстаф». Не зря в опере «Отелло» большая часть аккомпанемента звучит как у Вагнера, который сам придумывал истории, на основе которых и писал оперы, и этим отличался от других композиторов. Для меня Верди - король оперного искусства. Пока есть жизнь на земле, «Аида» будет самым грандиозным оперным произведением.

- Герои трагедии оказываются в безжалостной машине мировой политики. Свое отношение к политике Верди отразил сквозь палитру звучаний, создав произведение крупного плана, в котором, однако, образы исполнителей сливаются с общей картиной мира композитора, создавая единое гениальное полотно…

И.К.: - У Верди все голоса равны. В его творениях все настолько гармонично, что если сложно, то тяжело каждому, а если легко, то всем. Так, к примеру, оперу «Отелло» можно было бы назвать и «Яго». Истории различны, порой баритон разрушает, убивает за любовь, когда сопрано влюбляется в тенора, - каждый из них главный в этом аспекте.

А.А.: - Безусловно, у каждого персонажа своя трагедия. Верди дает зрителю возможность самому определить, кто для него главный. Все зависит от мастерства режиссера, если он правильно раскроет образ, то сумеет выявить личную трагедию каждого в более широком масштабе. К примеру Радамес, влюбленный в рабыню, идет на войну, побеждает, спасает эфиопского царя Амонасро - заклятого врага египтян. А тот имеет наглость предложить ему побег и власть в своем царстве, пытаясь переманить на свою сторону…

И.К.: - Если внимательно вникнуть в оперу, можно заметить, что и грузины, и азербайджанцы не раз спасали своих врагов. Поэтому эти оперы близки нашим чувствам и темпераменту. Мы можем проводить большие параллели.

А.А.: - В Мангейме назначили нового генерального музыкального директора, итальянского дирижера Роберто Рицци Бриньоли, с которым мы ранее работали над постановкой «Турандот» Джакомо Пуччини. Сегодня мы с ним работаем над очередной постановкой, и даже он выражает свое удивление тем, откуда же в нас столько энергии. А все потому, что мы не играем, а проживаем историю своего героя вместе со зрителем. Порой им предстает невидимая завеса, на которой появляются изображения, отражаемые проектором. А когда исполнитель перевоплощается в своего персонажа, эта преграда исчезает - между зрителем и сценой перестает быть оркестровая яма. Зритель оказывается внутри истории, становясь ее неотъемлемой частью.

В этом контексте вспоминается заслуженный артист Азербайджана, актер театра и кино, обладатель необычного баритона Фаиг Мустафаев, который скончался на сцене, исполняя партию Скарпиа в опере «Тоска» Дж.Пуччини. В тот момент, когда Тоска «вонзила» в него кинжал, он упал. Если бы он сообщил о том, что ему плохо, то, возможно, его могли бы спасти. Однако он не стал этого делать - во имя искусства. Вот что означает жить на сцене. Погружение в образ - явление очень противоречивое, насколько это хорошо, настолько и опасно. Марио Дель Монако особо отмечал в своей книге, что после исполнения партии Отелло на премьере он целый месяц не выходил из отеля. Он не мог прийти домой, потому что уровень его вовлеченности в этот устрашающий образ еще не спал и это вполне могло отразиться на его близких. И это не все. Ведь если всецело поддаться эмоциям, то может возникнуть опасность потери голоса. Соответственно солист должен знать где эта грань…

И.К. - Безусловно, такие выдающиеся певцы, как Марио Дель Монако, Тито Гобби, Пьеро Капуччилли, Этторе Бастианини не думали об опасностях. Было видно, что они не жалели себя. Например, у известного испанского певца Хосе Карерраса были обнаружены серьезные проблемы со здоровьем, и после тяжелой операции спинного мозга, врачи запретили ему выходить на сцену. После года пребывания в больнице он сказал: «Я готов умереть на сцене, ведь я не могу без нее жить» и до сих пор он продолжает свою деятельность.

А.А.: - В прежние времена творческие люди считали честью возможность принести себя в жертву во имя искусства. Для исполнителей минувших эпох благородное, самоотверженное служение искусству было добровольным актом самопожертвования. Э.Бастианини, у которого в молодом возрасте врачи обнаружили рак горла, продолжал петь несмотря на тяготы жизни. Тогда зал громогласно высказывал свое недовольство, но никто не знал, что он поражен безжалостным недугом. Так и погасло пламя молодого таланта.

- А где же грань между определенным уровнем исполнения, желанием быть на сцене и риском снижения назначенной исполнителем планки…

А.А.: - Великий Муслим Магомаев говорил: «Хочу, чтобы меня запомнили поющим».

Также в ходе беседы было упомянуто имя итальянского исполнителя Франко Корелли, у которого вся жизнь была расписана наперед, однако он отменил все планы и разорвал контракты лишь потому, что при распеве почувствовал нечто ему несвойственное.

Ираклий Кахидзе в свою очередь отметил грузинского оперного певца Ладо Атанели, который около пяти лет назад в мгновение понял, что хочет покинуть большую сцену. «Последний крупномасштабный европейский концерт, на котором он принимал участие был посвящен юбилею Пласидо Доминго», - резюмировал Ираклий Кахидзе.

- Благодарим вас за интересную беседу.

Фарида АББАСОВА

Бакинский рабочий.-2023.- 2 марта.- С.8.