Тофик АСЛАНОВ:
" Там я себя
буду
чувствовать
чужим..."
Когда-то
в Баку
приезжал
темнокожий
гастролер из
Франции Жан
Поль с
программой
концерта
музыканта с
мировым
именем Уолтер.
Концерт был
довольно
сложный, и
наш специалист
Рауф
Абдуллаев
тогда
посетовал на
то, что у нас нет
музыкантов, исполнивших
бы такие сложные
музыкальные
темы. Чтобы
доказать обратное,
профессор
класса альта
Музыкальной
академии Тофик
Асланов
задался
целью
подготовить
таких исполнителей.
Думается, что
Асланов
решил эту
проблему, подготовив
двух
учеников,
студентов: Эльчина Джебраилова
и Узеира Мамедбейли,
которые 26
апреля будут
солировать в Капелльхаузе
и
обязательно
в своей
программе
исполнят сложные
пассажи из
того
концерта Уолтера.
О том,
как это ему
удалось, и о
многом
другом Тофик
Асланов
рассказал в
интервью "Эхо".
- В чем
состоит
сложность
концерта Уолтера?
- В
концерте Уолтера
много сложностей
как в
техническом,
так и в
философском,
штриховом
плане. Есть
много
моментов, где
должен
присутствовать
высокий
профессионализм.
Один из моих
подопечных,
ученик
школы-студии Эльчин Джебраилов
работает в
Камерном
оркестре
имени Кара Караева. Вот
так мы
стараемся
для
республики
готовить
музыкальные
кадры. Дело в
том, что
альтовый
класс стал
очень слабым
после смерти
моего
педагога,
заслуженного
артиста, профессора
нашей альма- матер Рашида
Сеид-заде.
Я работаю в
основном на
кафедре
камерного ансамбля.
Мне
предложили
вести эту
специальность.
Это все
учебные часы,
в которые
входят как учебные,
так и
методические
планы,
исполнение. У
меня на
сегодня
девять
учеников,
некоторые из
них уже
работают.
Двое заняты в
оркестре
радио и
телевидения,
один - в
Театре
музыкальной
комедии.
- Я думаю,
что основные
проблемы,
возникающие
с
музыкальными
классами,
вызваны
большей
частью тем,
что из
академии
уходит
старшее
поколение,
после
которых на
возникает
вакуум...
-
Действительно,
это так. Если
помните, в
прошлом году
ушел из
академии на
пенсию старейший
альтист,
заслуженный
артист Акиф
Бакиханов.
Потом
позвонили
мне и
предложили
назвать кандидатуру
преемника. Я
предложил
кандидата,
который
должен
пройти конкурс.
Если он его
пройдет, то
его
пригласят на
работу. Так
готовим мы
кадры по
специальности.
- Какую
нагрузку в
академии вы
еще несете на
своих плечах?
- Веду
квартетный
класс. Это
тяжело,
поскольку
виолончелистов
у нас очень
мало. Так
получается,
что как
только наши
студенты
научатся
играть гаммы,
то их тут же
берут в
оркестр. А
работа его в
оркестре,
честно
говоря, мешает
процессу
обучения. Возьму
в качестве
примера
личный опыт.
Отец рано
ушел из
жизни, и надо
было
работать, чтобы
помогать
семье. Я
учился на
очном
отделении и
для того
чтобы пойти трудиться,
должен был
получить
разрешение
из
консерватории.
Сегодня все
наоборот. Они
работают и
плохо посещают
свой класс в
вузе. Только
отдельные
студенты
проявляют
себя. Как
правило, все
они заняты на
работе с 10
утра до двух
дня. Трое
работают в
симфоническом
оркестре, один
в - камерном и
на
телевидении
и радио. Они
все
востребованы.
У меня работа
в классе
квартета с 9
до двух.
- Из
истории
развития
музыкального
образования
в
Азербайджане,
как я помню, Узеир Гаджибеков
приглашал
специалистов...
-
Основатель
нашей
классической
музыки Узеирбек
приглашал к
нам в
основном
евреев. Я
учился в
классе
профессора Британицкого.
У нас
работали Аншилевич,
Тулич,
всех не
вспомнить. Были
у нас и
духовики, и
вокалисты.
Наш ректор Фархад Шамшиевич
Бадалбейли,
решив
продолжить
традицию Узеирбека,
и, как мне
кажется,
правильно
поднял вопрос,
чтобы после
окончания
Московской
консерватории
выпускники-специалисты,
ехали бы на
работу к нам. В
основном наш
ректор
делает
ставку на духовиков.
Со
струнниками,
вокалистами,
с пианистами
у нас более-
менее дело
обстоит благополучно.
К нам
вернулся и,
надо
полагать,
будет работать
такой
музыкант, как
народный
артист Азербайджана,
профессор Зохраб Адигезалзаде,
долгое время
работающий в
Турции и
хорошо
поставивший
там работу
пианистов.
- А есть у
вас ученики,
которые
продолжили образование
и поступили в
магистратуру?
- Есть и такие.
Одна из
таких,
виолончелистка
Лала Умуршудли,
проходившая
у меня
квартетный
класс. Она
поступила в
магистратуру,
а потом
уехала
продолжать
учебу в Осло. Очень
многие наши
продвинутые
ученики выезжают
за рубеж для
продолжения
своего образования.
Так, внучка
Сеида Рустамова,
Фарида
на
музыкальном
конкурсе,
приуроченном
к восьмидесятилетию
Гейдара
Алиева, стала
лауреатом и
тоже уехала
учиться за
рубеж.
- А нет
опасений, что
эти
способные
ребята по
окончании
учебы не
захотят
возвращаться
в Баку?
- Думаю,
что это надо
только
приветствовать,
потому что
это наши
земляки. Если
я, находясь в
зарубежной
поездке,
где-то в афише
увижу имя Фуада,
то этому буду
безмерно рад.
Дело в том,
что многие из
выходцев из
Азербайджана,
работая за
рубежом,
покупают
дома в Баку,
чтобы в
старости
вернуться в
отчий дом. Конечно,
для
творческого
человека
Запад имеет
большое
значение не
только в
материальном
плане. Если
включить
французский
телеканал
"Меццо", и все
станет ясно.
У них очень
высокий уровень
подготовки
музыкантов. Для
меня в
качестве
живого
примера
высокого
мастерства,
качества
исполнения
является
выступление
берлинского
оркестра,
английского
королевского
оркестра. Есть
замечательный
дирижер
Клаудио Обада.
Он настолько
хорошо знает
музыку, что
дирижирует
без
партитуры. Это
высший
уровень
мастерства.
Конечно, кто-то
скажет, что
восхищаться
Западом - это
непатриотично.
А что такое патриотизм
в нашем деле?
- Как вы
смотрите на
то, что
многие наши
музыканты
становятся
дирижерами. Что
их побуждает
к этому?
-
Говорят, что
дирижировать
легче, чем
играть. Но
мне
приходилось
сталкиваться
с дирижированием,
я вел
оркестр. Одно
время даже
был вторым
дирижером в
Оркестре
имени Кара Караева. Было
сложно,
необходимо
было отлично
знать свой
материал.
Сидящие в
оркестре
музыканты
чувствуют
партитуру и
сразу могут
определить,
знает ли
дирижер
партитуру
или нет. Если
не знает, то
это вызывает
смех и издевательство.
Для хорошего
знания
партитуры дирижер
должен
хорошо
владеть
инструментом
(роялем),
поскольку
читка
партитуры возможна
только за
роялем. Что
же касается
вопроса,
почему
музыканты становятся
дирижерами,
то это
объясняется
внутренней
потребностью
человека. Если
исполнитель
чувствует,
что он сможет
передать
оркестру
свою идею, то
он потихоньку
начинает
втягиваться
в это дело. Для
приобретения
мастерства дирижирования
наши
музыканты
выезжают
учиться в
Москву, Санкт-
Петербург. Вот
характерный
пример. Когда
в стенах нашей
Музыкальной
академии
учился тарист
Эюб
Гулиев,
который
чувствовал в
себе потребность
стать
дирижером. Для
этого он
прочитал
массу
зарубежной
литературы,
овладел в
совершенстве
игрой на рояле
и поехал
учиться дирижированию
в
Санкт-Петербург
и сегодня уже
успешно работает
с оркестром. Так,
другой
музыкант,
Плетнев, был
пианистом,
стал
дирижером,
Юрий Башмет
был
альтистом, а
стал
дирижером,
Спиваков был
скрипачом,
стал
дирижером.
- А в
материальном
плане работа
дирижера ценится
выше, чем
музыканта-исполнителя?
-
Конечно.
Оркестр
распределяется
по категориям
музыкантов и
от этого
зависит
зарплата. Наивысшая
ставка у
дирижера,
который
является и
художественным
руководителем.
- Если бы
вам выдалась
возможность
снова начать
творческую
жизнь, вы
хотели бы
внести в нее
какие-либо
поправки?
- Я бы
выбрал тот же
путь, потому
что мой инструмент
- альт-позволяет
мне и сегодня
в 72 года
продолжать
играть. Я
продолжаю концентировать.
Бывает,
приходят
студенты
композиторского
отделения,
пишут
произведения
и советуются
со мной
именно для
этого
инструмента. И
я стараюсь
эти
произведения
исполнить на
концерте, на
экзамене. Я
люблю свой
инструмент,
своих
студентов, свою
педагогическую
деятельность.
У каждого
студента
свой
характер и к
каждому надо подобрать
заветный
ключик. Если
баламут, то
его
необходимо
успокоить,
другой
слишком
застенчив,
его нужно
расшевелить
и вызвать
интерес к
жизни.
- Вы
когда-то
лелеяли
мысль
переехать
жить в
Шотландию. Сейчас
еще мечтаете
об этом?
- Моя
дочь Наиля
и ее муж
просят, чтобы
мы, родители,
стали их помощниками
и переехали в
Шотландию. Там
они уже
купили дом и
обещали
помочь открыть
частную
музыкальную
школу. Но
если честно,
мне уезжать
совсем не
хочется.
Причин этому
много. Там
другой
климат, и
менталитет
другой. Конечно,
я владею
английским языком и
общаться с
тамошним
людом мне
будет не сложно.
Тем не менее
у меня
почему-то
сложилась мысль,
что там я
буду себя
чувствовать
чужим. Но
этот вопрос
будущего и
как все
получится, я
пока не знаю...
С.КАСТРЮЛИН
Эхо. –
2010. – 29 января. – С. 8.