На снимке справа налево…

Со словами: «На, возьми, это для тебя память наверняка», – полковник-лейтенант Шамистан Назирли, которого я гораздо больше уважаю как коллегу-журналиста, как неутомимого и бескорыстного совершенно исследователя нашей богатейшей, оказывается, военной истории, столько выдающихся военачальников, генералов и адмиралов выпестовавшей, что в одном томе даже кратенькие их биографии не уместить, протягивает мне фотокарточку. – А может, и пригодится, – улыбается многозначительно, – в профессиональном ракурсе, может, и напишешь что…

Одного беглого взгляда на нее достаточно, чтоб вспомнить: ну, конечно, это фойе филармонии нашей, ваш покорный слуга, только что чудом «выкравший» из комнаты президиума генерала Керима Керимова, берет у него интервью, а за моей спиной пристроился репортер вечерней газеты «Бакы»-«Баку» Фазиль Рахманзаде с завистью некоторой и в надежде дождаться своей очереди («У меня всего-навсего один-единственный вопрос! Ну, пожалуйста, Керим

Алиевич!»).

Хорошо помню, генерал только вчера на денек прилетел в Баку, чтобы принять участие в каком-то чрезвычайно важном заседании, проводившемся бакинским НПО «Космос» (сегодня, кажется, это учреждение АНАКА именуется), и познакомиться поближе в Нахчыване с программой «Гюнеш» («Весьма перспективная, – говорили мне знающие люди в Звездном городке, – почти такая же многообещающая, как проект «Айнур»), то есть времени у него было в обрез, надо было везде поспеть. И плюс, конечно же, с родными повидаться, наговориться в такой степени вдоволь, в какой возможности всегда занятого, чрезвычайно занятого государственного человека

позволяли…

Меня накануне примерно за час до его прилета спешно вызвал редактор и велел как можно быстрее гнать в Бина, но на вопрос, что так срочно случилось, не ответил, только загадочно усмехнулся: «На месте тебе все разъяснят… И поторопись, пожалуйста, иначе…».

Я и мысли не мог допустить об «иначе…» и в те скоротечные минуты, что лайнер производил посадку и выруливал на стоянку, подключил старого своего знакомого, который оперативником был в аэропортовской милиции и немалый к тому же чин имел, чтоб проводил он меня на летное поле. А то в тенечке возле депутатской комнаты уже неспешно прогуливались двое заведующих отделами ЦК партии, руководители Академии наук Азербайджана, несколько генералов со славянским выражением лица и еще какие-то мне не знакомые люди в гражданском, по выправке которых недолго было понять, что они – не гражданские, а по настороженно озирающемуся виду – что имеют определенное отношение к спецслужбам.

Правда, стоило это мне немалых нервных затрат, но у трапа я был раньше их всех, и едва генерал в светло-сером легком костюме, в модной шляпе и со звездой Героя на лацкане пиджака шагнул на бакинский асфальт, успел ему напомнить о себе.

Я как-то уже рассказывал читателям «i», что имел удовольствие первым из азербайджанских журналистов представить нашего космического генерала Керима Керимова читателю со страниц «Бакинского рабочего», но то было телефонное знакомство, а теперь мне выпала возможность лично представиться ему, он удовлетворенно рассмеялся в ответ на мои имя-фамилию, сказал даже, что «я, кажется, у вашего отца учился в АзИИ».

Эта фраза, подхваченная моментально мною, плавно перешла в вопрос о самочувствии, потом во второй, в пятый… Словом, пока мы неспешно шагали к зданию аэропорта, я, вырываясь как бы между делом из цепких рук сопровождающих генерала в этом коротеньком променаде поневоле, успел порасспрошать его обо всем, что меня могло интересовать, успел застолбить интервью поподробнее завтра (в филармонии как раз оно и состоялось, что конкретно запечатлено на снимке), и только после этого, довольный собою и сделанным, однако сопровождаемый недовольными голосами высокопоставленных встречающих, так бестактно, на их взгляд, оттесненных на второй план, заторопился к редакционной машине, дожидавшейся на стоянке с невыключенным мотором: если бы мы не успели в завтрашний воскресный номер, во вторничном выпуске заметка о прибытии генерала Керима Керимова никому уже не была бы нужна.

Успели! «Космический генерал в цивильном костюме» с 3-й полосы улыбался большим светлым снимком на следующее утро читателям (такой я заголовок предложил, и редактор, чуточку почему-то поколебавшись, завизировал его).

Разрешите хоть сейчас, спустя аж 22 года, погордиться вслух: ни в одной другой бакинской газете материал об этом «собственной выпечки» не видел: все довольствовались скупой, немногословной заметкой Азеринформа, а о фотографическом «придатке» и речи не было…

Тогда-то в аэропорту, уже спеша к сестре, которая бросилась к нему со счаст-

ливыми рыданиями: «Sənə qurban olum, ay Kərimağa!», генерал успел мне сказать: «А вы завтра к нам на заседание приходите, там и выкроим несколько минуток, побеседуем…».

И вот за этим-то заранее обговоренным интервью и застал нас фоторепортер. Только вот не знаю и ума не приложу даже, кто это был. Хотя, впрочем, догадаться нетрудно – кто-то из фотохроники Азеринформа, накануне ведь они прибытие в Баку председателя Государственной комиссии по полетам в космос не запечатлели в аэропорту, только наш бакрабочинский Агали Мамедов снимал его, вот сегодня в филармонии старались вовсю…

Но как бы то ни было – есть документальное, фотографически засвидетельствованное подтверждение той беседы. А уж о чем она была и что рассказывал вашему покорному слуге генерал Керимов, это позвольте с диктофонной ленты процитировать и выжимками из блокнотов разных лет подкрепить, что называется.

Почему из блокнотов разных лет, вправе спросить вы. Что ж, отвечу – даже не представляете, какое чисто человеческое, профессионально журналистское, сугубо азербайджанское удовольствие доставляют мне эти воспоминания!..

– Над чем сейчас работаете, генерал? Нет-нет, вы уж, пожалуйста, не ищите окольных фраз и иносказательных выражений, если это строго засекречено, то…

– Нет, почему же? Вот если я вам скажу, что полным ходом идет проработка документации по запуску марсолета, вас это устроит? То есть корабля, который будет держать путь к Красной планете, понятно, да?

– И с человеком на борту?

– Ну, вы сразу и очень многого хотите!

– А когда журналиста пошлете в космос?

– Как я понимаю, вам очень хочется быть первым? Не получится, есть центральная пресса, есть Всесоюзное телевидение, а вам, на местах, как в Москве принято выражаться, придется уж потерпеть….

Из беседы, состоявшейся

в фойе Азербайджанской филармонии

в августе 1988 года

– Видите, Керим Алиевич, до космодрома мы уже добрались – я и коллега Эльмира Ахмедова из Азербайджанского телевидения. Теперь осталось только в кабину «Востока» или «Восхода» попасть.

– А вы, погляжу, прыткие!.. Ничего не обещаю, могу только одно сказать: недалек тот час, когда в космос туристы полетят. Вы, случаем, себя в этой роли не видите?

Из беседы, состоявшейся

на космодроме Байконур

в сентябре 1989 года

– Поднимите голову, что вы видите? Ага, ракету-носитель, которая на специальных рельсах-тросах плывет над нами. Обратите теперь внимание, что на ее корпусе начертано.

– Ой, что это? Неужто?..

– Вы не ошиблись, это – эмблема Бакинского завода бытовых кондиционеров – БЗБК!

– И каким это образом?..

– А образом действия! Мне как-то поступил рапорт из одной нашей службы, что, дескать, ряд высокоавторитетных в стране предприятий просит разрешения рекламировать свою продукцию в космосе. Мы, конечно, рассмотрели эти предложения и остановили выбор на самых продвинутых, как говорится, марках. Ну и, разумеется, я просто не мог ответить отказом бакинским землякам. Вот сейчас полковник Ребров из газеты «Красная звезда» рядом стоит, что ж, ему полезно знать, что продукция у них апробированная, уверенно и прочно рынок держит! А может, и напишет в «Красной звезде» он об этом, и будет это приятно читать у нас в Азербайджане.

Из беседы, состоявшейся

на космодроме Байконур в сентябре 1989 года

– Вопрос может показаться не совсем корректным, но все же: полетит ли когда-нибудь космонавт-азербайджанец?

– Сейчас, к сожалению вашему и моему тоже, в отряде космонавтов ни одного нет нашего с вами соплеменника.

– Ну, так вы постарайтесь по знакомству, генерал!

– А я о чем говорю?! Только условие: чтоб парень тот был физически развитым, закаленным, любил и ценил спорт. И конечно, чтоб был военным авиатором, имел высочайшую летную подготовку.

Из беседы в Бакинском аэпропорту Бина в августе 1988 года

Видит Аллах, очень мне не хотелось перебивать самого себя, отступать от избранного ритма и хода повествования, но ничего не поделаешь – приходится… И попробую себя и вас убедить, что отступление сие вполне к месту.

– Служил я тогда замзавотделом в отделе адморганов ЦК партии, в курации у меня были в том числе и военные, – рассказывает пенсионерствующий ныне экс-функционер Ю.Мамедов. – И вот однажды у нас в Баку проводится заседание Военного совета ЗакВо, приехали для участия в нем первые секретари Грузии и Армении. И приехал, не знаю уж, по какой сверхважной причине министр обороны СССР маршал Д.Ф.Устинов. Заседали они в гостевой резиденции, что напротив глазной больницы, там же и отдыхали. Как-то гуляют они с Гейдаром

Алиевым по парку, о чем-то мило и негромко переговариваются, а я, как и предписано мне было его помощниками, держусь в 7-10 метрах позади и сбоку. Это, чтоб если у Гейдара Алиева вопрос какой-нибудь возникнет или необходимость в срочном поручении появится, мог он меня не словом даже, а жестом подозвать. И в самом деле, полуобернулся он и, уверенный, что я слышу, произносит на ходу: «Ты, Мамедов, быстренько наведи справки, где и кто из наших, азербайджанцев, – с особым нажимом на это слово произносит, – в ВВС служит? А то вот мы с Дмитрием Федоровичем договорились, что он санкционирует полет в космос азербайджанца, а не знаем, есть ли в наличии у нас такой офицер, чтоб краснеть за него не пришлось… Если надо, прошерсти самолично все военные округа и флоты по стране, за рубежом, найди мне подходящих людей».

Ю.Мамедов, понятия тогда не имевший о существовании генерала К.Керимова, и догадываться не мог, что в случае удачи может стать участником грандиозного проекта. В те дни и в Сибири он побывал, и на Дальнем Востоке, всю Прибалтику с Украиной и Беларусью и Молдовой в придачу объездил, в ГСВГ (не помните эту аббревиатуру: Группа советских войск в Германии), в ЮГВ (Южная группа войск, в Венгрии дислоцированная) побывал и в ЦГВ (Центральная группа войск в Чехословакии). Но увы, ни в одном из этих формирований военного летчика-азербайджанца, а тем более – должной квалификации, наделенного теми качествами, которые предъявляет космос, не обнаружил…

– Так и доложили Гейдару Алиеву, – заключает Ю.Мамедов и тут же поправляется: – Вынуждены были доложить… А он, на мгновенье прикрыв глаза, еле слышно, но чтобы все присутствовавшие в его кабинете разобрали, проговорил: «Не вина наша, а беда: не берут наших в боевую авиацию и не берут»…

– Скажите, генерал, если, конечно, не секрет: как велик вклад Азербайджана в советскую космическую программу?

– Это вам, наверное, лучше у Тофика Кязимовича Исмайлова спросить. Надеюсь, вы знакомы с ним – с директором НПО «Космос»?

– И тем не менее…

– Всего, к сожалению, сказать не могу, не имею права. Но тот факт, что имеет азербайджанская космическая наука солидные позиции, абсолютно достоверен. Прошу поверить мне на слово!

Записано на диктофон

в ходе пресс-конференции для советских и иностранных журналистов

в Доме офицеров в городе Ленинск

Казахской ССР в сентябре 1989 года

И опять отступление, которое, если вам угодно, можете и дополнением поименовать.

Такая же пресс-конференция в подмосковном Калининграде, который в ту пору еще городом Королевым не назывался. На вопросы пишущей, комментирующей и фотографирующей братии отвечает весьма немногочисленная группа светил космической науки, среди которых представили персонально лишь двух – академиков Глушко и Семенова.

Но достоверно ручаюсь, что среди них нет доктора технических наук, профессора, лауреата Ленинской премии Керима Керимова, и буквально у входа в конфреренц-зал генерал-космонавт Алексей Леонов, с которым мы знакомы с тех пор, как приезжал он в Баку в

1975 году на Всесоюзное первенство по комплексу ГТО почетным главным судьей, успевает шепнуть мне: «А его не будет… У него сегодня Госкомиссия в Кремле, и он как ее председатель бессменный и пунктуальный до щепетильности ни одного заседания не пропускает…».

Наверное, если бы он присутствовал на пресс-конференции той, я бы и не задал этого вопроса – ведь пару каких-нибудь дней о том же спрашивал его на Байконуре. Но тут захотелось мне лишний раз щегольнуть своим азербайджанством, что ли, и я, поймав взгляд председательствующего, поднялся с места:

– Не будут ли столь любезны наши глубокопочтимые собеседники ответить, сколь важны те разработки для дальнейшего прогресса космической науки, которые осуществляются азербайджанскими учеными?

Надо отдать должное, знающие цену политическому моменту в подобного рода обстановке, и Глушко, и Семенов, и все остальные их так и оставшиеся безымянными, во всяком случае, для меня, коллеги, восседавшие за столом президиума, выждали паузу, необходимую для того, чтобы произнесенные по-русски вашим автором слова прозвучали в английском переводе, французском, немецком и испанском. И лишь после этого приподнялся с места один из них – седогривый, чем-то на Бондарчука-старшего похожий, обладатель значка лауреата Ленинской премии, броско контрастировавшего с его темно-синим модным костюмом, и промолвил:

– Прошу уважаемую аудиторию обратить пристальное внимание на вопрос, заданный вашим коллегой. С особым акцентом должен заметить, что в Азербайджане профессором Исмайловым Тофиком Кязимовичем и его сотрудниками ведется исключительно интересная работа, в частности, их программа «Айнур» может иметь колоссальное прикладное значение. Пользуясь случаем, – строгие даже под большими очками глаза говорившего обращены ко мне и только ко мне, – передайте, будьте любезны, наш поклон Тофику Кязимовичу.

Считаю себя обязанным сообщить: сразу по приезде сделал я звонок профессору Тофику Исмайлову, с отцом которого Кязимом Гейдаровичем в бытность его председателем Спорткомитета Азербайджана и чуть позже, когда заведовал он отделом административных органов в Бакинском горкоме партии, довелось нередко общаться, и подробно рассказал ему о пресс-конференции в Калининграде подмосковном. Он довольно ухмыльнулся, что-то пробурчал себе под нос, а потом сказал: «Огромное спасибо. И им, и вам, разумеется».

Я очень сожалею, что генералу Кериму Керимову об этой пикантной и более чем многозначительной, на мой взгляд, подробности я не поведал. А впрочем, не думаю, что не в курсе он – мне почему-то представляется, что ни одно мало-мальски важное событие, с космосом связанное так или иначе, мимо его внимания не ускользало.

– Много работать приходится, генерал?

– Я не устаю от работы. Наоборот, она доставляет мне наслаждение.

– Вы же все время проводите за письменным столом…

– Кто вам это сказал? А выезды на полигон, в воинские части, на предприятия, на космодром?! Вы это не учитываете? И потом, я много хожу пешком, мне нравится быть на природе, на свежем воздухе. Когда приезжаю на дачу, в комнатах вообще не сижу. Это, знаете ли, я еще с детства, на абшеронских дачах проведенного, вынес: помогает закаляться это, отгоняет недуг и старость.

– Да вы, не в лицо вам будет сказано, на свои 70 с гаком вовсе не выглядите!

– Стараюсь, батенька, стараюсь!

Из беседы, состоявшейся на космодроме Байконур в сентябре 1989 года

– Мне сказали, что завтра раненько утром вы отбываете в Нахчыван. Так скажите, ежели захотите, конечно, все успели сделать в Баку, что запланировали?

– В деловом контексте? Кажется, все. Вот поучаствовал в заседании, подробно обменялся мнениями с профессором Исмайловым Тофиком Кязимовичем, вручил ему памятную медаль, учрежденную в честь Сергея Королева, дал какие-то рекомендации. Что еще?

– А в чисто семейном, фамильном, как говорится, аспекте?

– Я родных-то своих столько времени не видел… Разве за день наговоришься? И родственников супруги ведь тоже надо было навестить, а то они, истинные азербайджанцы, и обидеться могут, разве не прав я? Ха-ха…

– Кстати, сколько же лет вы дома не были?

– Почти полвека… А коли просите быть точнее – 43 года… Да-да, целых 43 года!

Из беседы в фойе Азербайджанской

филармонии в августе 1988 года

– Даже к нам позвонить по телефону успел, – призналась мне соседка моя, с которой мы в одном дворе выросли, теперь уже степенная Эльмира ханым Ханджанбекова, – порасспрошал, как соседи наши поживают, и вообще какие новости у нас. Да ты же не знаешь, супруга его покойная в нашем доме выросла, здесь ее близкие родственники долго жили, так она всегда, когда приезжала в Баку, заходила к ним. Но, естественно, инкогнито… Никто не должен был знать, кто ее муж, где и чем занимается.

Я, помните, как-то рассказывал читателям «i» об этой подружке детских лет моих, о том, что до самых последних дней своих генерал Керимов поддерживал связь с их семьей, и она нередко гостила у него в Москве, бывала на даче, и он неизменно старался с нею разговаривать по-азербайджански, хотя за годы отшельничества поневоле, будучи отгороженным по суровым законам жизни строго и неподкупно засекреченного субъекта особо тщательно охраняемого, лишенный элементарной возможности даже весточку о себе послать родным и близким, он основательно подзабыл азербайджанский язык, даже элементарные фразы произносить затруднялся и страшно стеснялся этого…

Теперь я до конца понимаю, почему генерал Керим Керимов надписал сувенирный вымпел Центра подготовки полетов для Эльмиры ханым по-русски. Видимо, не был уверен, что по-азербайджански у него получится так же строго и искренне.

– Вопрос, считаю, поставлен актуальный и политически важный. Отвечаю: мною в Фонд защиты Карабаха перечислена достаточно солидная сумма, и я уверен, что эти средства будут направлены на оказание помощи тем несчастным, которых сегодня черство и бездушно именуют… беженцами и вынужденными переселенцами. Спрашиваете, какая сумма конкретно? Полагаю, цифры в данном случае не имеют ровным счетом никакого значения. Могу только совсем нескромно заметить, что сумма составляет немалую часть моего служебного содержания, по-граждански говоря – зарплаты, она, как вы понимаете, довольно солидная. А что касается тех недостойных слухов о якобы неоднородном по национальному признаку составе моей семьи, семьи моей дочери, то считаю ниже своего достоинства отвечать на подобного рода мерзкие выпады.

Записано на диктофон в ходе

пресс-конференции для советских и иностранных журналистов

в Доме офицеров в городе Ленинск

Казахской ССР в сентябре 1989 года

– Судьба таким благословенным образом распорядилась, – продолжала Эльмира ханым, – что я даже ухитрилась побывать на дне его рождения в последний раз, в 80-й, юбилейный… Гостей как таковых, должна признать, не было – одни только космонавты и несколько сотрудников того офиса, в котором главным был сам Керим Керимов. Много шутили, долго веселились, и никому в голову не могло даже взбрести, что это больше не повторится… Что следующая встреча будет уже по совершенно противоположному, самому что ни на есть в человеческом обществе поводу…

Не только со слов Эльмиры ханым ваш автор знает – ему самый неулыбчивый космонавт В.Севастьянов, с которым мы знакомы еще по годам его председательствования в Шахматной федерации СССР, говорил как-то: «Обаятельнейший человек был Керим Алиевич! Эрудит! И гениальный инженер, и незаменимый собеседник, хоть и не отличался особой разговорчивостью, и чуткий, заботливый руководитель. Одно слово – личность! Великая притом личность!»

А самый веселый, самый остроумный из всех летавших к звездам – генерал Алексей Леонов, в глазах которого, казалось, смешинки никогда не угаснут, ни при каких даже самых печальных известиях, сказал мне о Кериме Керимове только два слова: «Душа компании!», но, подумав чуточку, добавил, видимо, для пущей убедительности: «Любой! Он мог разговорить и глухонемого! С физиками физиком был, с лириками – лириком, и не было, казалось, темы, в которой бы он не сведущ был!»

К генералу Де Голлю, олицетворяющему, символизирующему, по образному выражению сэра Уинстона Черчилля, величайшего политика ХХ века, кроме соплеменников – британцев, практически никого особо не жалующего, не одних только французов, а и всех франкофонов, живущих на Земном шаре, в окрестностях его и ближних, и отдаленных, обращались не иначе, как mon general.

И это было признаком наискреннейшего уважения и неземного почитания, поклонения и признания неисчислимых заслуг Де Голля перед народом, перед нацией.

Керим Керимов тоже был генерал. Он, быть может, нацию, народ наш азербайджанский и не олицетворял в той мере, что Де Голль, но науку космическую как доктор технических наук и практику как председатель Государственной комиссии по полетам в неведомые дали Вселенной, как отец всем миром признанных советских астронавтических программ он возглавлял и вел, и координировал в такой степени надежно и качественно, столь полно и квалифицированно, что зачастую забывалось его неславянское происхождение, его стерильно чистые азербайджанские корни.

– Не раз и пять слышал я ваш закадровый голос, Керим Алиевич, до того, как вас, извините, рассекретили… Ведь вас всегда показывали со спины и никогда не величали по имени-фамилии и воинскому званию, а только – председатель Государственной комиссии.

– И что же?

– Да вряд ли кто мог подумать, что вы – азербайджанец! У вас ни акцента, ни прононса, говор чистый, типичная речь уроженца среднерусской полосы.

– Да что вы говорите! Вот уж не думал!

– И только вот вчера вечером, когда вы напутствовали в полет советско-французский смешанный экипаж, мне послышались у вас какие-то восточные нотки, пусть и сильно приглушенные, еле уловимые…

– Это, наверное, потому, что мне доложили, что азербайджанские журналисты присутствовать будут при запуске.

– Шутка?

– А может, и шутка…

– Или все же дело в том, что я уже знал, как звать-величать председателя Госкомиссии и кто он по национальности?

– Исключите, пожалуйста, это «или»…

– Но я прав в том, что в вашем произношении?

– Вы хотели сказать, что поймали что-то родное?

– Как же хорошо вы читаете мысли, генерал! Неужто, это тоже входит в программу подготовки космонавтов?

– Вы хотите так думать? Не возражаю.

– Спасибо, Керим Алиевич!

– Буюрун! Хошдур!

Из беседы, состоявшейся на космодроме Байконур в сентябре 1989 годаМне выпало видеть собственными глазами, слышать своими ушами, с каким глубочайшим почтением, я бы сказал – с трепетом обращались к нему самые высокопоставленные персоналии, и члены Политбюро в том числе. И как вам понравится, если скажу, что далеко не у каждого министра СССР в служебном кабинете, на загородной даче, в квартире стояли телефоны прямой связи с Генеральным секретарем партии и что охраняли Керима Керимова вместе с офицерами «девятки» (9-го управления КГБ СССР, работавшего с секретарями ЦК КПСС) еще и контрразведчики ГРУ Генштаба Министерства обороны, и особисты Ракетных войск.

Писал я уже не раз, может, и оскомину сие кому набило, но не устаю повторять: мы с безобразным равнодушием, плево просто отнеслись к памяти великого сына азербайджанского народа, коим несомненно был и останется навеки Керим Ага Али Аббас оглу Керимов. Ни памятника, ни даже бюста ему не установили, мемориальную доску ни на доме, в котором родился и вырос он в Ичери шехер, не установили, ни на фронтоне главного корпуса Нефтяной академии, где на энергетическом факультете учился он. И не в родной азербайджанской земле погребен он, выдающийся сын народа, а как безродный кремирован в Москве, и Бог знает, где пепел его хранится и вряд ли стучит он в чьей-то душе.

Я знаю, что повторяюсь, но иду на это осознанно. Может, все же воздействовать сумею на умы и сердца, может, чье-то око державное остановится на этом и чья-то власть предержащая длань решительным движением положит конец такому вопиющему равнодушию…

Ну почему, почему мы черствые такие, почему не гордостью за свершения сынов земли отчей и не за деяния их великие пылают наши сердца?!

… Я видел неоднократно, как к нему обращались сослуживцы – и которые рангом и чином пониже – «Товарищ генерал!» и слышал не раз, как величали его по имени-отчеству сановники и чиновники, в районе Красной площади партийную либо государственную службу несущие: «Керим Алиевич!»

С неизменно обязательным и вовсе не показушным пиететом, с искренней уважительностью.

И я не могу себе простить, что не догадался хоть раз сказать ему:

– Мой генерал!

Не думал, не знаю… Может, и понравилось бы… А может…

Все ж таки он неоднозначный человек был, наш космический генерал, Allah onа rəhmət eləsin!

Акшин КЯЗИМЗАДЕ,

заслуженный журналист Азербайджана

P.S. Ведь как же много воспоминаний возбудил один-единственный этот фотоснимок, как много ассоциаций вызвал!

Каспий.- 2010.- 13 февраля.- С.8-9.