Шуша ждет тебя, Джаббар...

 

 

Акиф Гаръягды: Мечтаю создать в доме деда Музей азербайджанского мугама

Эпоха независимости и особенно триумфальная победа азербайджанского народа в Отечественной войне за освобождение исторических земель еще больше сплотила азербайджанцев, в какой бы стране они ни проживали. Их сердца подобно вольной птице устремились на историческую родину в страстном желании воссоединиться с ней в вечной любви.

Неудивительно, какие огромные надежды и безграничную радость вселило освобождение духовной столицы Азербайджана - города Шуша в сердца представителей известных шушинских родов и фамилий. Ожили давно уснувшие мечты о посещении этого древнего края и сдерживаемое на протяжении более четверти века сокровенное желание найти могилы предков и поклониться их памяти…

Сегодняшний гость газеты «Каспiй» - представитель знаменитой шушинской фамилии Акиф Гарьягды родился в Баку, в одном из самых интернациональных районов города - Баилово (ныне Байыл). С ранних лет полюбил баскетбол и, можно сказать, посвятил ему всю свою жизнь. Он не оставил спорт и во время американского периода жизни, где играл в сборной команде штата Техас. Акиф муаллим - трехкратный чемпион Техаса, серебряный призер Всемирных игр ветеранов спорта США, участник соревнований чемпионата США National senior games, который проводится каждые два года. В этом году чемпионат должен состояться во Флориде, и наш соотечественник уже получил приглашение участвовать в нем.

- Акиф муаллим, расскажите, пожалуйста, как вы оказались за океаном и как сложилась ваша жизнь в США?

- В Баку я так увлекся баскетболом, что оставил обычную школу и перешел в вечернюю. Много тренировался и обязан спорту очень многим в своей жизни, особенно в поворотные моменты судьбы. Окончил Физкультурный институт, а в 19 лет попал в сборную Азербайджана. Так началась моя баскетбольная карьера.

Помимо спорта очень интересовался музыкой, живописью и другими видами искусства, много читал, научился играть на гитаре, и все эти увлечения продолжаются по сей день. В 1996 году по приглашению оргкомитета я в составе азербайджанской баскетбольной делегации попал на турнир ветеранов США, а за несколько лет до того мы, несколько человек, организовали команду азербайджанских ветеранов баскетбола и периодически ездили в разные страны на товарищеские матчи.

Поездка в Америку стала для нас настоящей шоковой терапией, нас очень тепло встречали бакинские евреи, и мы так чудесно провели время, что я задержался там - в общей сложности мы провели в Штатах около двух месяцев. В 1999 году я выиграл Грин-карту США и переехал жить за океан, хотя у меня уже было приглашение работать в детской спортивной школе Канады. Моя дочь, окончив в Баку университет, уже училась в магистратуре в США и создала там семью, поэтому мы решили ехать в Америку, чтобы быть рядом с ней. Вот так с 2000 года я живу в Хьюстоне и почти каждый год прилетаю в Баку.

Конечно, все эти годы тоска по родине не покидала меня, и я всегда был уверен, что возвращусь в Азербайджан. Благо меня не забыли, и в 2015 году пригласили на первые Евроигры в Баку, где я работал на баскетбольном турнире, а в 2017-м - уже менеджером на Исламских играх. После этого я уже не мог жить без Баку, хотя в Америке у нас все прекрасно.

- Спорт все же остался вашим главным занятием в США?

- Конечно! Баскетбол пользуется огромной популярностью в Америке. В команде ветеранов Техаса мы все как члены одной дружной семьи - люди солидные, немолодые, повидавшие жизнь и знающие цену людям. У нас хорошая команда, сформированная на базе престижного Университета Райса в Хьюстоне, одного из лучших в США. Члены команды - его выпускники. Десять лет назад я получил приглашение в эту профессиональную команду и очень гордился этим. В выходные и даже по будням мы собирались в спортзале университета, играли, общались. Рядом с моим домом тоже был спортзал, куда я постоянно ходил. Конечно, в США жизнь очень комфортная во многих отношениях, хоть и недешевая. Поскольку я всегда интересовался живописью, решил открыть художественную галерею, хотя сам не рисую.

- Представители вашего рода носят фамилию Гаръягды - творческий псевдоним вашего знаменитого деда, известного ханенде Джаббара Гаръягды, и эта фамилия - единственная в Азербайджане…

- Вы правы, потомков фамилии Гаръягды осталось очень мало, и так получилось, что на сегодняшний день я самый старший из оставшихся представителей этого рода. Мой дядя, известный скульптор Джалал Гаръягды, другой родственник - художник, оба они, как и мой отец, родились в Шуше и являются племянниками ханенде Джаббара Гаръягды.

Я привязан к Азербайджану и духом, и телом, поэтому я здесь. Прилетел в конце февраля на пару месяцев, чтобы подготовить почву для окончательного возвращения, но начался карантин, и я даже доволен этим, потому что в Штатах перенести его мне было бы гораздо труднее.

- Расскажите, пожалуйста, об Арт-галерее, которую вы открыли в Хьюстоне.

- В 2003 году мне удалось открыть в Хьюстоне Kaspian Art-gallery, где выставлялись работы азербайджанских художников, и просуществовала эта галерея ровно три года. В Америке не так много художников, пришлых они не особенно признают, хотя нашлись люди, которые достойно оценили талант и работы наших художников. Представляете, я научил американцев, с которыми общался, произносить слово «Азербайджан» - говорил им его вместо приветствия. Даже вся наша баскетбольная команда в качестве приветствия хором говорила: «Азербайджан!».

Я много ездил по миру, побывал во многих странах, но тоска по родине не отпускала меня даже в советское время, когда мы выезжали на соревнования за рубеж. Я стал больше заниматься игрой на гитаре, написал пару песен и спел их, выставив на Facebook, и многим, к моему удивлению, очень понравилось. Песня о Баку «Бакинский вокзал» стала популярной и набрала более 40 тысяч просмотров.

- Джаббар Гаръягды ушел из жизни за два года до вашего рождения. Что вы можете рассказать о своем деде?

- Известный русский поэт Сергей Есенин не случайно назвал Джаббара Гаръягдыоглу пророком восточной музыки. Мой дед открыл новый этап в истории азербайджанской музыки, заложив наряду с Бюль-Бюлем основы новой вокальной школы. Умер он в 1944 году. Я знал, что он очень хотел вернуться в Шушу и часто говорил Сеиду Шушинскому, что с его приходом он чувствует себя словно в Шуше.

В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов Аллея почетного захоронения была только заложена, и по распоряжению властей Джаббар Гаръягдыоглу должен был быть похоронен именно там, но в последний момент по неизвестной причине его похоронили на Ясамальском кладбище. Однако найти его могилу довольно сложно, хотя в 2011 году по инициативе президента Фонда Гейдара Алиева, первой леди Мехрибан Алиевой Джаббару Гаръягды был поставлен надгробный памятник. Также снят фильм о нем, названа улица его именем, написана книга.

К сожалению, могила Джаббара недоступна для людей, которые хотели бы поклониться его памяти. Я думаю, место последнего приюта великого ханенде Джаббара Гаръягды - в Шуше, как и моего отца, прах которого я собираюсь также перенести в родную Шушу. Я посоветовался с двоюродными братьями, и они согласны, но хотелось бы организовать это так, чтобы наш народ знал об этом. Джаббар Гаръягды достоин такой памяти. К счастью, сохранился дом, где жил мой дед, и я думаю, будет правильно организовать в нем Музей азербайджанского мугама.

- Это очень трогательно... Вы задумались об этом во время оккупации или после героического освобождения Шуши доблестной Азербайджанской армией?

- Еще в 80-е годы я обсуждал эту идею со своим дядей, скульптором Джалалом Гаръягды. Мой отец скончался, когда мне было всего шесть лет, и с детства я был сильно привязан к родственникам. У меня были две тети - родные сестры моего отца, а его дом в Баку находился возле так называемого места «40 ступеней» («Гырхпиллякян»). К сожалению, дом уже снесли, а на его месте построили высотку...

Мой дядя Джалал пользовался большим уважением, и когда я предложил ему эту идею, он сразу согласился, и мы занялись этим вопросом. Будучи в то время в Шуше, я даже выбрал себе дом в центре, договорился о цене и намеревался его купить. В доме деда в Шуше проживало несколько семей. Но грянула война, Шуша была захвачена армянами, и мы не успели завершить задуманное…

Вопрос переноса праха Джаббара Гаръягды возник
чуть позже, но, конечно же, раньше, чем мы победили в войне. То, что совершили наши солдаты, - это просто фантастика, я прослезился, когда узнал о победе. Поверьте, каждый день я думаю о наших шехидах и солдатах, которые ценой неимоверных усилий отвоевали неприступную крепость Шушу. Когда наш композитор Франгиз Ализаде находилась в США, мы встретились с ней, и я поделился своей идеей, которую она горячо поддержала.

- Как представитель семьи великого ханенде, сохранили ли вы какие-то документы или фотографии, которых нет в азербайджанских музеях, где собрана достаточно исчерпывающая информация о личности и деятельности Джаббара Гаръягды?

- Поверьте, все, что у меня есть, - это подаренная несколько лет назад моим другом, увлекающимся антиквариатом, пластинка Джаббара Гаръягды. Конечно, я хотел бы приобрести что-нибудь, что принадлежало моему деду, например, гавал, на котором он играл во время исполнения мугамов и теснифов. Я обязательно свяжусь с родственниками и узнаю, может быть, у них что-либо осталось от деда…

- Посещали ли вы Дом-музей Узеира Гаджибейли в Баку или другие дома-музеи людей, общавшихся с вашим дедом? Ведь и там могут находиться документальные и вещественные свидетельства о Джаббаре Гаръягды

- Нет, к сожалению, не был. Но знаю, например, что когда Узеир бек учился в Москве, Джаббар Гаръягды посылал ему средства на обучение.

- Известно, что Джаббар Гаръягды также сочинял газели и гошма. Было ли издано его поэтическое творчество? Его дочь Шахла ханым рассказывала, что с матерью отец часто разговаривал стихами. Вот, например:

Sənordaelə seyri-səfabagarasında

Mənburdagəzimpiltəkimiyagarasında

RəngimsaralıbSəlmaxanımayriligindan

Necəki, saralıbşamama tag arasında


Х
отя многие песни и теснифы исполняются сегодня как народные, в свое время они были записаны Муслимом Магомаевым, Узеиром Гаджибейли и Бюль-Бюлем из уст Джаббара Гаръягды. Известно также, что когда Узеир бек предложил причитающийся ему солидный гонорар в 10 тысяч рублей за собранные песни, он не только отказался, но даже обиделся. Этот эпизод характеризует вашего деда с наилучшей стороны и свидетельствует не только о его скромности и бескорыстии, но и о трепетном отношении к народной музыке, которую он популяризировал.

- Я думаю исследовать многие вопросы, касающиеся моего деда, после окончания карантина, когда смогу свободно передвигаться и встречаться с людьми. Однако скажу, что у меня есть серьезные претензии к двум последним министрам культуры нашей страны за то, что они не смогли достойно отметить юбилей Джаббара Гаръягды, хотя было такое распоряжение Президента.

- Как вы представляете себе реализацию идеи создания Музея мугама в шушинском доме Джаббара Гаръягды? Вы обращались по этому поводу в государственные структуры?

- Ввиду карантинного режима, который продолжается с момента моего приезда в Баку, а потом и войны невозможно было дать ход этому делу, да и не до того пока нашему государству. Надо восстанавливать освобожденные территории и еще много чего нужно сделать, поэтому никуда пока не обращался. Я планировал организовать благотворительный аукцион и продать несколько картин из моей коллекции, а на вырученные средства отремонтировать дом деда в Шуше, но пока это не удалось воплотить в жизнь. У меня неплохая коллекция картин и рисунков бакинского художника Геннадия Брижатюка - это был гениальный мастер.

- Вам известно, что несколько лет назад Xalq Bank в рамках своего уникального социально-культурного проекта «Xalq Əmanəti» организовал выставку картин и издал прекрасный художественный альбом, в который вошли и репродукции работ этого художника?

- Нет, я не знал об этом. У меня хранится около 200 рисунков Геннадия Брижатюка, некоторые из них равнозначны его картинам, это - мнение экспертов.

- Расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях с этим художником - каким образом к вам попали его работы?

- С Геннадием я познакомился через своего родственника, заслуженного художника Азербайджана Явера Султанова, которого я представлял в Хьюстоне. Это очень интересный мастер кисти, посвящающий все свое время и силы живописи. Гена по натуре был художником от Бога, и это не только мое мнение. Это был настоящий свободный художник. В Азербайджане был свой Пикассо, но как часто бывает, гении при жизни остаются в тени... Художники его боготворили, двери его мастерской были открыты всегда. Геннадий Брижатюк, светлая ему память, жил на последнем этаже знаменитого дома напротив станции метро «Ичери шехер», где сейчас располагаются мастерские художников, а тогда там не было никаких коммунальных условий.

Мы часто беседовали с ним, это был очень интересный человек - с широким кругозором, начитанный, прекрасно разбирался в музыке и даже в мугаме, больше, чем я. Гена родился в Гяндже, и азербайджанский дух сидел в нем очень глубоко. Это был воистину гениальный художник, и не ошибусь, если скажу, что на родине он до сих пор не оценен по достоинству. Конечно, ему завидовали многие, заимствовали его идеи, темы, нюансы. Своим творчеством и силой личности он производил на всех неизгладимое впечатление, оказывал немалое влияние и на молодых художников того времени. Однозначно, это художник, заслуживающий, чтобы его имя гремело не только в своей стране. У меня около 15 его картин, несколько пейзажей, много рисунков. Несколько картин я приобрел у него самого, Гена продавал даже незаконченные картины, когда нужны были деньги… К сожалению, он злоупотреблял алкоголем.

Есть несколько эскизов и целая папка его рисунков, которую вместе с картинами я приобрел у сына известного фотографа, работавшего возле Молоканского сада, - он собирал картины Гены, и не только его. Думаю, единственное собрание рисунков Ганнадия Брижатюка - это моя коллекция, и если это так, я очень этим горжусь. Очень жалею сегодня, что не купил все его работы. Конечно, очень хотелось организовать выставку работ Гены, но когда я делал галерею в Хьюстоне, в то время меня никто здесь не поддержал - ни Союз художников, ни Минкультуры, ни Госкомитет по работе с диаспорой...

- Думаю, было бы вполне логичным спросить вас о мугаме, о вашем отношении и восприятии этой жемчужины национального искусства. Наши музыканты и ханенде часто концертировали в США, удавалось ли вам их послушать?

- Я давно дружу с замечательным исполнителем на таре, заслуженным артистом Шахрияром Имановым и знал его, когда он был еще подростком. Он играет в разных стилях, его творческая индивидуальность и манера игры особенная. Несколько лет назад он приезжал к нам в Хьюстон вместе с экспертом UNESCO Санубар Багировой, которая привезла в США великолепную группу мугаматистов и ханенде, и один из них, представьте, играл еще в ансамбле моего деда. После выступления наших музыкантов и услышанной музыки мы пребывали в состоянии необыкновенного экстаза - настолько мугам оторвал нас от земли и вознес высоко в небо. Мы сидели все вместе до позднего вечера, Гочаг Аскеров подарил нам незабываемые минуты наслаждения.

Знаете, когда ты вдали от родных корней, на чужбине, мугам становится состоянием души. И он не случайно нашел свое высочайшее развитие в Карабахе, потому что Шуша - это сакральное место, поверьте

Б
удучи в Баку я старался не пропускать джаз-фестивали, Шахрияр с Салманом Гамбаровым доставляли неописуемое удовольствие этно-джазовыми композициями, а я горячий поклонник джаза.

Мой дядя Джалал дружил с Фикретом Амировым, и слушая его произведения, не переставал удивляться и восторгаться тем, как гениально и гармонично он соединил европейский симфонизм с азербайджанским мугамом. Звучит совершенно потрясающе. Мугам, конечно же, не может не затронуть душу человека, и я, как шушинец, отношусь к нему с большим трепетом и любовью.

- Расскажите, пожалуйста, о своих занятиях спортом в Америке.

- Я и сегодня занимаюсь спортом, каждый день хожу на море, стараюсь пробежаться и активно подвигаться. Горжусь, что в Америке меня признали и оценили. Я скучаю по своей команде, все они такие же энтузиасты, как и я. Мои американские друзья и команда ветеранов баскетбола Хьюстона уважают государственный флаг Азербайджана и поддерживают его независимость и суверенитет. Возраст ветеранов от 50 лет и выше, конечно, скорость у нас невысокая, но азарта хватает. Сейчас в связи с карантином нам трудно думать, что мы больше не соберемся, но надо надеяться на лучшее, хотя последние события показали, что мир перевернулся...

- Часто ли вы бывали в Шуше?

- В советское время, в начале 60-х, еще мальчишкой, будучи на соревнованиях в Ханкенди, я случайно сел в автобус и попал в Шушу. Конечно, я знал, что это родина моего отца и деда, наверняка есть родственники, но тогда я их не знал. Полдня гулял по городу, побывал на Джидыр дюзю, вдыхал ауру этого необыкновенного города. Дух Шуши и его чарующий воздух нельзя было не почувствовать - он пронизывал все вокруг. Публика в Шуше того времени была особая: все хорошо одевались, улицы чистые, общение очень дружелюбное. Этот город не был обычным провинциальным центром, глубокая духовная культура в нем чувствовалась моментально.

Повзрослев, через пару лет я познакомился со своими шушинскими родственниками и часто останавливался у них. Однажды увидев Шушу, ее невозможно забыть. Мои родственники были вынуждены покинуть родной город во время оккупации, но они, разумеется, собираются вернуться туда. Мы с моим родственником Салехом Гейдаровым, работавшим в Шуше тренером и живущим в настоящее время в Шамахе, мечтаем организовать в Шуше детскую спортивную школу. Это было бы здорово!

Старожилы знают дом и улицу, где жил Джаббар Гаръягды, и если удастся сделать Музей мугама в доме деда Джаббара Гаръягды, я бы провел остаток своей жизни в Шуше и посвятил бы его музею. Если Всевышним будет дозволено перенести прах моего деда, Шуша, возможно, станет и моим последним пристанищем… думаю, это будет справедливо. Я написал четверостишие по этому поводу «Шуша тебя ждет, Джаббар…»:

Джаббар... Шуша в твоей душе,

Она тебе принадлежит, а ты - Шуше!

Джаббар… Да успокоится твоя душа,

Как ты желал, твой дом теперь и навсегда

Жемчужина - Шуша!..


Афет ИСЛАМ

Каспiй. - 2021.- 30 января- 5 февраля.- С.8-9.