АНТИБРАХИЙ

Квазипоэма

В саванне был я Царь –

Всесильный повелитель…

Что было прежде?

До Памяти и первых Откровений?...

До дня, как плоть свою познать

Мне дан был Шанс?

Не ведаю: лишь Свет сквозь Мрак…

И Влага… И Прохлада – вот начало.

Что было прежде? Нет ответа:

Я был всего лишь – Царь…

* * *

…Утихла дрожь,

И со слепого рыльца

Слизь липкую очистив, Львица-мать

Теплом своим

Дала мне знак. Я коготки расправил.

К соску прильнул, вкусивши радость!

Но радость – жадность:

таинственная связь…

* * *

Есть память Плоти всех существ,

В мир приходящих, чтоб его покинуть,

Запомнив, как и я,

Лишь Гордость, и Могущество,

И Ласки сладостный дурман,

И Насыщенья страсть,

И Боль, и Страх,

Ничтожность, Зависть,

Убийства вожделенье, Гнев…

Но память Сути вечная –

есть Тайна.

И даровать ее подвластно лишь Тому,

Кто ремеслом загадочным владеет

Давать Приют и отпускать на Волю

Неосязаемый Кристалл…

* * *

Не досмотрела Львица-мать:

Гиены пасть была зловонна.

Я задрожал, к траве прильнувши…

Издать бы рык могучий, львиный!

Но нет! Лишь слабый писк угас в траве.

Глаза застлал туман.

Запомнил я лишь сладострастье

Во взгляде чуждого созданья

И предвкушенье, и самодовольство.

Вонзились зубы в спину: Жить!

Раздался рев! Слились в чудесном хоре

Младенца визг и клич спасенья!

То Львица-мать, пронзенная догадкой,

Предначертанию верна, ко мне спешила:

В который раз вселялось в Суть

зерно Бессмертья!

* * *

Как выглядит Неотвратимость,

Когда, поднявши тучи пепла,

Она летит, равнину устилая,

Громадным стылым покрывалом?..

Я рос без Знания, без Страха.

В Безмолвии я слышал храп

И топот тысячи копыт.

Во мгле искринку различал в зрачке гиены…

Львам неизвестен запах Смерти.

Цари свободны от сомнений:

К царям они приходят в Миг…

* * *

…Когда громадный черный буйвол

Меня, встряхнув, с обрыва кинул в бездну,

Я был готов, забыв об униженьи,

Подняться вновь, стремительно, упруго,

И час удачи терпеливо ждать.

Но, хруст костей моих услышав,

Несметный рой летучих тварей,

Назначенных для жизни в тишине,

Вспорхнул и в миг покинул мрак ущелья.

…Остался я один средь черных глыб.

Я знал про боль, я был уже боец

И Звание свое носил недаром.

Но то – иное: здесь, в кромешной тишине,

Я стал желанным, боль была нежна.

В ней был дурман, мы с ней сливались.

Я кровь слизнул…

Гранит не впитывал мой сок,

Стекавший на него из многих ран…

Тепло… Покой готов проникнуть

Во все мои поползновенья…

Но нет! Ведь Племя ждет!

Таков удел: нестись, ползти, тащиться…

Туда, где много лет назад,

не веря тишины коварству,

Искала в страхе Львица-мать

Неосторожного младенца,

Лишь шевеление травы и голос сердца слушая,

Да клёкот птицы…

Я вспомнил вкус ее сосков,

Язык шершавый, веселящий,

И лишь на миг сомкнул глаза…

Когда, стирая когти о гранит,

Я судорожно рвался прочь из каменного плена

И долго брел в оцепененьи шагом,

Чтоб, наконец, дойти до родичей своих,

Я видел пред собою славный путь…

Внутри меня гудело… Рой пчелиный?

Вулкан раскидывает лаву?..

Но пред глазами лишь розовая пелена…

Закат… Я вижу… Да… Кругом покой.

Все нежатся в объятьях ласковой травы…

Я ждал… Закат в глазах, и пчёлы, и безмолвье.

Никто не встал навстречу мне,

щекою не коснулся…

Преемник мой взошел на трон без боя.

Мне уготован был прощальный лакомый триумф:

Лишь шею приподняв лениво,

Он посмотрел, как смотрит Лев

На медленно ползущую рептилью.

Моргнул лениво и отвернулся вновь…

Я поднял слипшуюся гриву…

Умолк пчелиный рой.

И я услышал стон.

О чем он, этот жалкий звук?..

Его не ждал я… Боль утихла…

Ушла на дно и стала частью Плоти…

Вздохнул, почуяв горный дух манящий.

Черно… Луны холодный свет не утешает…

Но вопреки всему

Волшебная привиделась мне Белизна.

Я захотел ступать по ней бесшумно,

Втирать в себя, глаза в нее зарыв…

…Пора?.. Сейчас воспряну… Да…

Узнать, как оставляет племя Царь,

Отец поверженный? Иль рухнуть?..

Покинуть стан, чтоб на рассвете, не успев заснуть,

Стать кормом для стервятников-кликуш,

Шакалов и червей, и всех, кто Поле Жизни

От праха призван избавлять

От нечистот, заразы, тлена?..

…Мой слух не угасал –я был боец,

Мне слышалось иное: урчанье львенка

И птицы дивный свист…

А звуки стана удалились…

Я был над ним, и родичи мои

Смотрели ввысь в молчании

Недвижно. Лишь отгоняя мух хвостами…

Я был доволен: меня питала Память!..

Полет мой сладок был

И длился долго…

То был полет Царя.

Не мыши, не мокрицы…

* * *

…Минуло время.

Неведомы мне силы,

Переселяющие души

Из шкур одних в другие оболочки.

Века ль прошли,

Эпохи или эры –

Мне неизвестно:

Прожив так много жизней

И столько их еще прожить готовясь,

Не утруждал свою я память

И не считал,

Сколь зим прошло, и лет, и весен,

И сколь неисчислимых тыщ круговоротов

Свершили Солнца,

Луны и Сатурны,

И сколько раз осколки низвергали

Юпитеры в тунгусскую тайгу…

* * *

…Водил я, помню, караваны

В степных просторах беспредельных.

Берег избранницу, детей,

Делился дымом терпким я,

И утренней росой, и хлебом

По чести с братством кочевым.

В бою за спинами не укрывался.

Лишь юный скиф, стрелок, со мной ходил,

Хранителем назвавшийся моим

коленопреклоненным…

* * *

…Невиданный пронесся в Поле смерч,

Умчавший табуны за край земли,

Шатры вознесший в Поднебесье,

Покрывший черным пеплом

Младенцев в люльках.

И был Душе назначен новый Путь…

Ничтожных духом Степь карает строго,

Их разума лишая в одночасье:

Блуждал, как тень, стрелок двенадцать Лун

И голосам внимал, звеневшим хором

Из-под курганов… Утихала буря…

Повинным в горестях людских и боли

Меня избрал он, бедолага –

Богине в дар за Избавленье.

А моего шатра хозяйку

Наградой сам себе назначил

За мудрость, правый суд и честь.

…Стрелок отменный был,

И тетива тугая.

И острие точил он терпеливо

Немало дней, усталости не зная…

Я боль не испытал,

Лишь холодок стальной запомнив,

В том месте, где лопатка,

И где родимое пятно, что Мама

Полынью тлеющею осенив,

Особым Знаком нарекла,

Где след клыков гиеньих

Остаться должен был на теле львенка…

* * *

…Был Дубом, но недолго:

Огонь пронесся по дубраве,

И стать столбом,

Иль чуркой, иль дровами

В печи у жителей оседлых

Мне не довелось –

Сгорел я дочерна в родном лесу…

…Был баснописцем при дворе.

Но, амфибрахий так и не освоив,

Разгневал этим барчука

И палкой получил по гриве…

Играл слегка на лютне,

Когда балы закатывал

Патрон мой князь Тадеуш

Послам германским.

Там, кажется, скучал я.

Старел. Чело мое изрезали морщины,

И стал я немощен,

И пальцы струн уж не держали –

Томилась лютня в сумрачной каморке.

Князь снарядил меня в конюшню,

Но жеребец гнедой не дал мне

Испытать позора.

Силен был конь –

удар пришелся впору.

И полетел на волю

Мой смятенный дух…

* * *

…В Тибете есть ручей.

В него вселиться я хотел,

Чтоб течь и течь, и испаряться,

И замерзать, и падать вновь

С небес на землю,

И обрести покой навек,

И Русло, и Полезность

Для Сущего – всего, что есть.

Но в Неживой Природе свой порядок,

И не был я допущен до неё.

Она прекрасна и покойна,

Прозрачны воды, ветры, испаренья,

И пламя, хоть имеет цвет…

* * *

Минуло время…

Причудлив ход его,

И странствия мои покоя не приносят.

…В саванне был я Царь.

Теперь пишу слова.

Ручьем пустить бы их прозрачным

По склону лет, минут, мгновений!

Забавы ради!..

Без амфибрахиев слова простые,

Зачатые во благостном блаженстве,

В восторге Сути

И в Памяти, свободной от обид.

А амфибрахий – да обернется прахом,

Сотрется в пыль и будет унесен

Могучим ветром всех степей, всех гор.

Пишу Слова, что не меняются

В рядах торговых

На хлеб, вино, табак,

Кривую саблю.

Мне не поднять её.

А подниму –

Придет мне память, сон, виденье:

Стрела дурная в сердце степняка…

* * *

Что ждет меня,

Когда, перо оставив,

Мне заточение мое и волю

На новые сменить придется?

Не ведаю. Не жду.

Но помню многие дороги

И все пристанища свои земные –

Других мне не видать…

* * *

В саванне был я Царь,

Всесильный повелитель.

То прежде было, встарь.

Ну, а теперь я –

АНТИбрахия любитель…

ОКТАЙ МИР-КАСЫМ

Литературный Азербайджан.- 2019.- № 8.-C.40-45.