Фильму "Bismillah" - 100 лет

Фильм Bismillah («Во имя Бога»), отметивший в этом году свой вековой юбилей, можно отнести к тем, что оказываются на пересечении пропаганды, театра и кино, и занимают особое место в истории азербайджанской национальной кинематографии.

Как отмечает АЗЕРТАДЖ, фильм Bismillah, длительностью 57 минут, стал первой полнометражной художественной лентой первого национального режиссера Аббаса-Мирзы Шарифзаде. В 1920-е годы Советская власть вела интенсивную кампанию по секуляризации и формированию «нового» социалистического сознания, особенно в регионах с сильными религиозными традициями. Запущенный в производство по заказу Азербайджанского народного комиссариата по земельным делам, он снимался в Шеки, Агдаме, Агстафе, Кубе и других районах республики, и затрагивал важные темы - невежество масс в вопросах религии, права женщин, архаичность национальных обычаев и традиций.

Кино рассматривалось как мощный инструмент массовой агитации - доступный даже неграмотному зрителю и особенно эффективный в сельской среде, что отмечал писатель и политический деятель советского Азербайджана Нариман Нариманов, который в те годы писал: «На Востоке, где люди привыкли мыслить больше образами, кино является единственно возможным средством пропаганды, не требующим предварительной подготовки масс».

Фильм Bismillah как кинотекст прямо отражал эти задачи: критика религиозного фанатизма, разоблачение практик, использующих религию в интересах местной олигархии или мракобесов, и демонстрация «освобождения» крестьян через призму революционной справедливости. Эти мотивы согласовались с официальной линией и политикой агитации того времени, когда кинематограф характеризовался наступлением на религию «по всем фронтам».

22 апреля 1925 года в газете «Бакинский рабочий» в разделе «Кино» было опубликовано, что: «Режиссеру Шарифову (ориг.) поручена подготовка большой анти-религиозной картины «Во имя Бога» по сценарию (Павла - ред.) Бляхина (председатель Главполитпросвета Азербайджана - ред.). С’емки (ориг.) этой картины начнутся в конце текущего месяца».

Надо сказать, что на тот момент Аббас-Мирза Шарифзаде был уже заметной театральной фигурой. Опираясь на свою режиссерскую практику, которая была тесно связана с постановочной культурой оперы и драматического репертуара, он предпринял шаг, который соединил его театральный опыт с новообретенной формой массовой коммуникации - кинематографом; результат оказался идеологически и эстетически показательным для «переходного» периода. Кинооператором картины стал директор лаборатории кинематографии Центрального института труда, сценарист и режиссер Аркадий Яловой.

Одно из главных достоинств первого киноопыта Шарифзаде - любовь к кинематографу, его тонкое художественное чутье, энтузиазм и стремление добиваться максимального результата. В каждом эпизоде, кадре, в каждой детали можно проследить энергию режиссера и всей творческой группы. Его приход в кино из театра объясняет, почему Bismillah демонстрирует сильный театральный почерк: внимание к типажам, выразительной мимике актеров, сценическому декору Востока.

Работа над этой картиной продемонстрировала принципиальность Шарифзаде во имя искусства. Когда он смог настоять на том, что национальные традиции и психологию персонажей могут достоверно воплотить только азербайджанские актеры. О чем в газете «Коммунист» 27 апреля 1925 писали, что фильм «снимается с участием тюркских (ориг.) актеров».

В роли моллы Абдурагима на экране появился известный театральный актер Мирза-Ага Алиев, до того сыгравший Сулеймана в первой кинопостановке «Аршин мал алан» 1916 года. А вот для одного из самых знаменитых азербайджанских актеров Мустафы Марданова роль крестьянина Кули стала дебютной в кино. Для актера Ибрагима Азери роль Джафара стала одним из главных достижений на экране. Роль бека сыграл азербайджанский актер, режиссер, переводчик и драматург Мир-Сейфеддин Кирманшахлы. Даже в небольших ролях Аббас-Мирза Шарифзаде задействовал известных азербайджанских актеров: моллу Резахана сыграл Кязым Зия, а гочу - Мовсун Санани. Роль Зейнаб сыграла К. Вязанова, а Хокумы - Т. Вишневская.

Значимость Bismillah во многом определяется тем, как Шарифзаде сумел распорядиться богатым материалом. Как режиссер художественного фильма он четко выстроил драматургию, органично соединил реалистические и поэтические выразительные средства, документальные кадры, замедленную и динамичную съемку, использовал метод «скрытой камеры». Особую атмосферу фильму придали использованные кадры хроники, снятые в Баку в день Ашуры, которую немецкие киноведы, увидевшие фильм, назвали необычной для кино. Во время съемки Мустафа Марданов, смешался с толпой самобичующихся, и таким образом была смонтирована эта сцена фильма.

Согласно доступных источников уже летом 1925 года фильм получил предварительные и публичные показы. Так 13 июля был организован просмотр картины Bismillah для студентов, артистов и приглашенных зрителей. А 24 июля возвращающиеся из Ирана берлинские деятели кино, будучи в фото-киноуправлении Азербайджана, выразили пожелание в числе других фильмов отправить Bismillah в Берлин. Для чего Совкино заказало 12 экземпляров фильма. В октябре состоялся показ в Москве, после чего фильм получил последующее распространение, как подтверждение того, что картину посчитали ценным продуктом агитпропа. Как указывал анонс в издании «Театр и кино» №3 от 10 ноября 1925 года демонстрация фильма заявлялась 17 ноября в кинотеатре «Красный восток», а в №5 отмечалось, что «ввиду колоссального успеха» демонстрация «художественно-бытового фильма в 8 частях» продлена на вторую неделю. В 1925 году в декабре в Харьков по заказу ВУФКУ была отправлена первая из четырех, копия фильма.

В советской прессе того периода о Bismillah отозвались, в основном, позитивно - отмечали успех азербайджанского кино и режиссерское мастерство Шарифзаде. Однако, политические репрессии конца 1930-х привели к тому, что имя режиссера было вырезано из титров всех снятых им фильмов.

Несмотря на идеологическую направленность, кинофильм Bismillah интересен и сегодня. Прежде всего тем, что его стоит рассматривать как документальное свидетельство того, как советская идеология использовала локальные формы культуры и кино для трансформации сознания в регионах. Также он демонстрирует взаимодействие театральной традиции и кинематографа: режиссеры-театралы, как Шарифзаде, перенесли в кино не только актерскую школу, но и способы наррации. Наконец, сохранность фильма (есть оцифрованные копии/фрагменты) делает его доступным объектом исследования для современных киноведов, историков культуры и специалистов по памяти эпохи.

Неделя.-2025.- 10 октября (№41).- С.19.