Из истории права в Кавказской Албании

Право Кавказской Албании — древнейшего государственного образования на территории Азербайджана и Дагестана — долгое время не являлось предметом специального и всестороннего исследования. Определенное внимание этой проблеме было уделено известным албанистом Ф.Мамедовой, которая в своей монографии, посвященной характеристике общественного строя раннесредневековой Албании, отвела специальную главу Агуэнским канонам конца V в. — единственному дошедшему до нас памятнику албанского права.

Наряду с известными сведениями письменных источников о Кавказской Албании античного времени, ценным источником по характеристике не только духовной и материальной культуры, но и социальной структуры общества выступают данные археологии. В них содержатся и некоторые косвенные сведения, проливающие свет на существовавшие в Албании общественно-правовые нормы, сословно-правовое положение тех или иных групп населения.

Судя по исследованным погребальным памятникам Кавказской Албании, в материалах которых получили отражение прижизненный статус погребенных, можно полагать, что полной и непременной правоспособностью обладал только свободный член гражданской общины, достигший совершеннолетия. Вместе с тем, в ряде памятников наблюдается изменение общественного положения несовершеннолетнего, статус которого начинает определяться сословно-правовым рангом его родителей.

Фиксируемые письменными источниками и археологически выделяемые социальные группы населения (высшая знать, военная и гражданская аристократия, дифференцированные по материальному положению общинники, зависимое население), находившиеся на различных ступенях общественной лестницы, очевидно, имели и различное правовое положение: принадлежность того или иного лица через семью и агнатическую группу к одному из гражданских сословий определяла и тот или иной публично-правовой статус.

Низшие ступени общественной лестницы занимало социально зависимое население (рабы, военнопленные, иноплеменники) и оно могло быть субъектом права только в ограниченных пределах, оставаясь при этом объектом права, которого могли по надобности лишить жизни — например, при выполнении похоронного обряда, что нашло отражение в археологических материалах, или религиозного ритуала человеческого жертвоприношения, описанного Страбоном.

Археологически фиксируемое высокое общественное положение мужчины, являвшегося главой рода, семьи (малой или большой, сосуществовавших в этот период), по всей видимости, находило выражение и в полноте объема его право- и дееспособности как физического лица. В этот период на территории Албании были отмечены случаи сопровождающих захоронений женщины при погребении мужчины, т.е. добровольное или насильственное умерщвление супруги или наложницы на похоронах мужа или господина.

Письменные источники отмечают на территории античной Албании значительное число сел и городов, этнополитические и храмовую области. И можно полагать, что здесь, как и на территории Малой Азии, Ирана, важнейшим фактором, определявшим объем правоспособности человека, была принадлежность к общине — сельской, городской, религиозной, и «членство в общине давало право на владение землей в общине и пользование всеми общинными сервитутами, право, передававшееся по наследству всем личным преемникам члена общины».

Развитие товарных отношений, частной собственности (в том числе на землю), социально-имущественной дифференциации на территории Албании в этот период позволяет говорить и о развитии имущественного права, о том, что вещь (конкретный предмет, земельный участок, скот, дом и т.п. как объекты обмена, купли-продажи, наследования) выступает объектом права, лично-правовых и вещно-правовых отношений. В частности, это получило отражение в погребальном обряде, когда с умершим в могилу укладывалось его личное имущество (украшения, оружие, конь и т.д.), в обнаруженных кладах монет и других дорогостоящих изделий.

Образование Албанского государства обусловило вступление его в международные политические и правовые сношения. Так, зимой 66-65 гг. до н.э. албанский царь Ород вел переговоры и переписку с римским полководцем Гнеем Помпеем, который заключил с ним мирный договор от имени Рима.

Судя по имеющимся данным, Албания и Рим периодически подтверждали и возобновляли союзные отношения. Так, по сообщению Анкирской надписи, албанский царь обратился к императору Гаю Юлию Цезарю Октавиану (27 г. до н.э. — 14 г. н.э.) о заключении договора о дружбе. «Самые дружественные отношения» с албанами имел и император Адриан (117-138), который продолжил политику своего предшественника Траяна (98-117), посадившего на албанский трон римского ставленника. Эти свидетельства позволяют говорить о включении Албании в качестве субъекта в орбиту римского международного права.

В дальнейшем сообщения нарративных источников о дипломатических связях Албании, международной переписке албанских царей встречаются значительно чаще. Например, в 260 г. шаханшах Ирана Шапур I (242-272) разослал в соседние страны послания о своей победе в битве при Эдессе над римлянами и пленении императора Валериана. Албаны же, в числе других, «не приняли писем Шапура» и обратились с посланиями к римскому сенату, обещая помощь в освобождении Валериана из плена.

Раннесредневековые источники сообщают о договорах, договорных обязательствах Албании с соседними странами и народами — с Ираном, Иберией (Картли), гуннами, хазарами.

Значительно больше сведений содержится в письменных источниках и в целом о праве Кавказской Албании в раннесредневековое время (IV-VIII вв.). Основными источниками права Албании в раннесредневековый период, судя по имеющимся данным, служили обычное право, нормативные акты албанских царей, сасанидских шаханшахов, церковное (каноническое) право, заимствованные нормы иностранного права.

По всей видимости, обычное право регулировало гражданские отношения и уголовные дела, т.к. в дошедшем до нашего времени письменном памятнике права Албании — в Агуэнских канонах гражданское право и уголовное право получили очень слабое отражение, при значительно большем внимании к семейно-брачным отношениям.

В письменных источниках есть указания и на нормативные акты албанских царей и сасанидских шахов, которые действовали на территории Албании и, естественно, приобретали силу закона. Так, например, в начале V в. в связи с разработкой и принятием албанского алфавита и письма царь написал указ об организации школ и обучении новой письменности; в конце V в. царь «пишет распоряжения» в различные области Албании об утверждении епископов, иереев, дьяконов.

Ярким нормативным актом и памятником законотворчества Албании были Агуэнские каноны — государственные постановления, имевшие силу закона и которые «скрепили печатями» царь и албанская светская и церковная аристократи.

Этот юридический документ Албанского государства — основной памятник церковного (канонического) права Албании, т.к. полностью пронизан постановлениями, касающимися церкви, разрабатывавшимися и утвержденными не только царем и светской знатью, но и представителями духовенства.

Эти каноны были приняты в 488 г. на соборе, состоявшемся в царской резиденции в Агуэне. Созыв собора был вызван острой политической и религиозной ситуацией в стране. Принятые на соборе постановления приобрели силу закона, на что указывает терминология памятника. Целью собора было не только устранение разногласий среди населения страны, но и укрепление власти царя, знати, церкви, утверждение христианства и его правовых норм.

Агуэнские каноны, включающие 21 статью, представляли правовой документ, санкционированный государством и церковью. Они содержали правила, регулирующие внутрицерковные дела, взаимоотношения духовной и светской знати, клира и паствы, отражают нормы гражданского, семейного, уголовного права.

Деликты, зафиксированные в канонах, представляли, прежде всего, религиозно-этические преступления и проступки, а также преступления против личности (клевета и лжесвидетельство, избиение, пролитие крови, убийство), должностные проступки, правонарушения, связанные с обязательственными соглашениями. Наказания, фигурирующие в канонах, предусматривали лишение церковного сана, имущества, епитимью, изгнание из церкви, монастыря, села (общины), штрафы, смертную казнь.

Статьи канонов нередко апеллируют (без конкретизации) к иным «канонам» (т.е. церковному законодательству) и однажды предусматривают «наказание по закону», т.е. по государственному (обычному) праву. Это указывало на существование и иных (письменных или устных) памятников албанского права.

Так, канон 8 гласит: «Христианина, если он поссорится и прольет кровь, привести к епископу и наказать согласно законам». Статья эта не называет меру наказания, но можно полагать, опираясь на известные архаичные адатные нормы, что она была обусловлена характером нанесенных повреждений, ран и т.п. Вместе с тем, статья эта, устанавливает суд епископа, осуществлявшего юридические функции и в сфере гражданского и уголовного права и судившего не только по церковному, но и по государственному законодательству.

Статьи 12-14 направлены против языческих представлений, широко распространенных среди населения (о чем ярко свидетельствуют археологические данные), и на утверждение христианских норм. Они предусматривали запреты на оплакивание умершего главы дома, на употребление мяса в великий пост — Пасху, на работу в воскресенье.

При этом нарушителей должны «привести к царскому двору и подвергнуть наказанию», судить «иерей перед народом», т.е. общиной, оштрафовать старшину села («взять у человека вола и отдать иерею»). В этих канонах фиксируется царский суд, суд иерея и общины, судебные исполнители. Причем, царь — верховный судья и представитель светской власти — рассматривал не только светские (гражданские, уголовные и др.) дела, но и религиозные преступления.

Новое время - 2024. - 31 января (№191). - С.13.